Как думаешь?
— Лучше с идиллийским камушком. Которые цвета меняют, — поддержал идею Кларк. — Только с чего уверенность, что оно будет?
— В жизни ни в чём нет уверенности, но у каждого должна быть мечта, — подмигнула ему бейджинка. — Кстати, о мечтах. Где мой Джокер?
Вопрос вызвал у Кларка смех.
— Чёрт, убила, — признался он, смахивая слёзы. — Хана теперь твоему приятелю — хрена с два от нового погоняла отвертится. Будет теперь Джокером. Ой… — Кларк выдохнул. — Так. Он на втором этаже. Вернись в зал, найди витую лестницу и поднимись по ней. Там своего Джокера и найдёшь. Ну, если его никакой Бэтмен не спёр.
И Кларк вновь захохотал.
Нэйв старался сохранять спокойствие, но с каждой минутой это давалось всё труднее. Воображение услужливо рисовало картины одну страшнее другой, чему немало способствовал рассказ самих Лорэй о сенаторе Шароне.
Избранник народа в очень узких кругах слыл большим любителем резьбы по живой плоти. На «Иллюзии» ему для «развлечений» предоставляли в основном молодых необученных рабынь, и сёстрам Лорэй не пришлось бы познакомиться с Шароном, если бы не эмпатия. Пресытившегося обычными развлечениями садиста вдохновила мысль мучить разом двоих, и Эйнджелу заставляли смотреть на пытки, разделяя боль жертв. А чтобы простимулировать лучший контроль и предотвратить проецирование боли на клиента, рядом сажали Свитари. Стоило эмпату потерять контроль, как сестра получала наказание нейроошейником.
Именно сенатора Шарона Эйнджела могла «поблагодарить» за исключительный контроль эмпатического дара. И ночные кошмары.
От мысли, что Эйнджела сейчас в руках этого садиста, беспокойство Грэма о собственном будущем превратилось в нечто незначительное. Следом пришло осознание, что ему действительно безразлично, что с ним может произойти.
Страх смерти уступил место страху перед смертью бессмысленной. Если бы Нэйв знал, что этим невольно приблизился к репликантам, то, пожалуй, от души посмеялся такой иронии судьбы.
Когда из зала в коридор вошла Ри, Грэм с трудом подавил желание кинуться к ней с расспросами. Справившись с собой, капитан достаточно натурально изобразил блудливую ухмылку и спросил:
— Не меня ищешь?
— Тебя, — Свитари подошла и подмигнула. — Подумываю уехать с этой вечеринки. Хочешь составить мне компанию?
— Спрашиваешь, — Нэйв обхватил её талию. — Я отпросился. Пришлось, правда, перед шефом едва ли не об пол лбом стучаться, но отпустил. Благо, нас тут понатыкано едва ли не больше, чем гостей, и ребята сказали, что прикроют. Так что сдаю барахло, и валим.
Беспечный вид слетел со Свитари, стоило им сесть в машину и выехать за пределы гаража. Она нетерпеливо вытащила из кармана коммуникатор и набрала номер Пич.
— Есть новости? — выпалила она, едва установилась связь.
— Не волнуйся. Весь путь до загородного дома она смотрела фильм. Очевидно, её не раскусили. Гуннар с командой уже рядом.
Нэйв прислушивался к разговору, занятый сменой носовых фильтров. Разумная предосторожность, когда имеешь дело с идиллийскими феромонами. Не хватало ещё в ответственный момент превратиться в озабоченного идиота.
Завершив процедуру, он вопросительно посмотрел на спутницу в ожидании названия пункта назначения.
Ри заметно расслабилась, но голос всё ещё звучал взволнованно:
— Куда ехать?
— Ты там зачем? Гуннар справится.
— Просто назови адрес, — сквозь зубы прошипела Свитари.
Видя, как зло сузились её глаза, Нэйв забрал у неё коммуникатор и спокойно сказал неизвестному абоненту:
— Это наше общее дело. Я тоже хочу знать адрес и понимать, что происходит.
Незримый собеседник замолчал, и когда Грэм уже решил, что говорить с ним не собираются, грубый женский голос ответил:
— Диктую координаты…
— Очешуеть гребеня, — пробормотал Грэм, вбивая в навигатор полученные данные.
Задав координаты автопилоту, капитан откинулся в кресле и прикрыл глаза.
— Лучше подремать чуток, — посоветовал он девушке. — Ночь будет длинная.
Планы капитана на сон нарушил пискнувший комм Ри. Та, в отличие от Грэма, ни на минуту не сомкнула глаз и тут же ответила на звонок.
— Гуннар на связи, — коротко оповестил тот же женский голос и пропал.
— Мы на точке, объект захвачен, — раздался голос здоровяка. — Клео… получила незначительные повреждения. Ничего серьёзного, мы вовремя успели.
Мысли о сне словно выдуло из головы Грэма. Выпрямившись в кресле, он напряжённо уставился на комм, словно ожидая увидеть Эйнджелу.
— Что за повреждения? — требовательно спросил он.
Гуннар на миг замешкался, но всё же с крайней неохотой ответил:
— Порезы. Ублюдок раскусил её и успел чуть-чуть поиграться…
Свитари закусила губу и молча уставилась в темноту за окном. А вот капитан молчать не мог. Если фразу Нэйва перевести на цензурный, то капитан спрашивал: как так получилось, что выехавший следом Гуннар умудрился опоздать, и какой тогда вообще смысл в подобной группе прикрытия?
— Вот не надо на меня орать! — огрызнулся Гуннар. — Пробка грёбанная, всё перекрыто из-за сраных праздников, а у меня не траханный членовоз с мигалкой и сраным приоритетом на дороге! Умный? Вот обеспечь мне такое — тогда и будешь орать! А сейчас завали спермоприёмник, сопляк.
Нэйв открыл рот для резкого ответа, но сообразил, что вот сейчас не то время, когда надо затевать скандал. Тем более что Гуннар, как ни крути, прав.
— Извини. Погорячился, — буркнул он.
— Бывает. Тоже извини, — отозвался здоровяк. — В общем, Клео в норме. Шок на фоне нервного истощения и кровопотери.
— Мы едем, — Грэм посмотрел на навигатор. — Расчётное время прибытия — тридцать минут.
— Принял.
— Ты же оставишь его мне? — голос молчавшей до того Свитари прозвучал пугающе-холодно.
— А ты сомневаешься? — хмыкнул Гуннар. — Для тебя, моя кошечка, я всегда оставлю живую мышку. Конец связи.
Комм замолк. Грэм накрыл ладонь Свитари и сказал:
— Я тебе покажу пару приёмов с ножом. Ну, если ты не против.
— Люблю учиться, — сквозь зубы ответила та.
Глава 14
Новый Плимут. Охотничий домик сенатора Шарона
— Итак, — Гуннар обошёл висящего сенатора. — Господин Шарон, вы сильно облегчите мне работу, а себе — жизнь, если честно, как на исповеди, ответите на все вопросы.
Сенатор детально и в красках описал маршрут, коим нужно проследовать Гуннару вместе с его вопросами, продемонстрировав удивительное для воспитанного человека знание площадной брани.
