Современное государство всеобщего благосостояния – отчасти только продолжение привычной деятельности правительства по оказанию помощи тем, кто находится в особенно плохом положении. В нашей собственной истории этим поначалу занималась главным образом церковь, но довольно скоро такие вопросы перешли в ведение местных органов власти. Тем не менее современной системой произведен целый ряд радикальных изменений, начало которым, по сути, как отмечалось выше, было положено Бисмарком, попытавшимся побороть социалистов в кайзеровской Германии. По иронии судьбы вся программа целиком была позаимствована и расширена людьми, называющими себя социалистами. Кроме того, на данный момент это почти все, что осталось от социализма. Государственная собственность в экономике и плановая экономика в настоящее время не в моде. Все правительства, включая социалистические, пытаются избавляться от предприятий, которыми они владеют или управляют. Прогнозировать (как выразился Сэм Голдвин, «особенно будущее»)[16] трудно, и мне не хочется, чтобы мои читатели чувствовали сильную зависимость от моих прогнозов. И все же я думаю, если предположить, что нынешнее устройство сохранится и, возможно, расширится, – это будет наиболее верным сценарием.
В основном мое внимание уделено тому, что происходит в Соединенных Штатах. Это объясняется тем, что я знаю об этом больше, чем о ситуации в других странах, но время от времени я обращаюсь к опыту таких стран, как Великобритания и Германия, если их системы радикально отличаются от нашей. В принципе, деятельность государства всеобщего благосостояния, в значительной степени представляющего собой наследие Бисмарка, подразделяется на четыре основные категории. Во-первых, пенсионная система для пожилых; во-вторых, оказание помощи больным. В последнем случае американская система менее щедра, чем во многих других странах, хотя здесь ситуация может меняться. В-третьих, некая система оказания помощи людям, которые просто являются бедными – и чаще всего не потому, что у них нет работы. В-четвертых, множество более или менее разнородных мер – таких, например, как, по словам одной из ежедневных газет, «меры по недопущению резкого сокращения популяции тюленей и каланов китами-убийцами»[17].
Рассмотрим по порядку эти программы, начиная с проблемы пенсий по старости. Чтобы было понятно, я расскажу небольшую вымышленную историю о вымышленной стране. Предположим, была такая страна, где все ходили в школу и находились на иждивении родителей до двадцати лет. А затем работали, получая стандартный заработок, до шестидесятипятилетнего возраста и выходили на пенсию. Умирали в восемьдесят, прожив после пенсии пятнадцать лет на свои сбережения и проценты. Предположим, что эти сбережения и выплаты процентов таковы, что после выхода на пенсию можно продолжать тратить почти столько же, сколько тратилось, когда они работали.
И в этот момент появляется Бисмарк со своим предложением. Он предлагает прекратить создавать сбережения, заявляя, что государство получает достаточно налогов, чтобы теперь выплачивать пенсии по старости тем, кто уже вышел или собирается выйти на пенсию. Так как они не будут получать проценты со своих сбережений, то это может показаться на первый взгляд менее желательным, чем предыдущая система. Тем не менее система, предложенная Бисмарком[18], на самом деле приведет к некоторому увеличению пенсий, так как национальный доход на душу населения растет. В некоторых описаниях этой схемы говорится, что налоговые выплаты представляют собой инвестиции в национальный доход, и они растут вместе с ростом национального дохода. Предполагается, что они растут не так быстро, как процентная ставка, но и не значительно медленнее. Таким образом, пенсионеры будут жить почти так же неплохо, как если бы делали сбережения. Налог будет примерно таким же, как и предыдущие сбережения, но здесь важно отметить, что каждый, у кого имелись сбережения, накопленные к моменту принятия этой системы, теперь мог тратить их без ущерба для той суммы денег, которую будет получать в старости. Если предположить, что темпы роста такие же, как и величина процентной ставки, то их положение существенно улучшится. В дальнейшем, если они сочтут правительство полностью заслуживающим доверия, а страховые компании – не настолько, то смогут ощутить, что они оказались в значительном выигрыше.
Вопрос о надежности перспектив частных инвестиций, например страховых компаний, остается, конечно, открытым. Компании разоряются или по меньшей мере ошибаются при выборе инвестиций, что уменьшает выплаты. Это реальная опасность. Однако в XX веке перспектива банкротства правительства казалась еще более реальной. Длительные периоды инфляции или краткие периоды гиперинфляции могут привести к резкому обрушению или даже полной отмене государственных пенсий. Реальная стоимость доллара сейчас составляет всего лишь около 10 % от той, какой она была в момент вступления в силу закона о социальном обеспечении. Однако Конгресс повысил пенсии, так что большой потери нет.
Нынешнее положение пожилых людей в бывшем Советском Союзе – хороший пример неосмотрительного доверия властям. Но, конечно, дело не только в этом: сокращение государственных программ из-за инфляции, радикальные политические изменения или иностранные завоевания тоже довольно частые явления. Одна из причин, почему чилийскому президенту Пиночету удалось заменить схему пенсии по возрасту на систему частных инвестиций, не вызывая революции, заключалась в том, что инфляция и другие виды неумелого руководства привели дисконтированную стоимость существующих правительственных программ пенсионного обеспечения к тому, что она оказалась настолько низкой, что их финансирование правительственными облигациями фактически никому не причиняло ущерба. Нельзя зависеть как от частных банков или страховых компаний, так и от правительства. «Не складывать все яйца в одну корзину» – всегда было дельным советом.
Для простоты восприятия предположим, что в моей вымышленной стране рост ВНП в точности соответствует величине процентной ставки. Это означает, что сумма сбережений и годовой налог, необходимые для частных вариантов пенсионного обеспечения, и выплата пенсии после шестидесяти пяти лет будут одинаковыми при двух различных видах пенсионного обеспечения по старости[19].
Следовательно, введение этой схемы Бисмарком выгодно всем, кто был достаточно взрослым, чтобы платить налог или делать сбережения, но для людей старшего возраста это выгоднее, чем для молодых, так как у них больше сбережений, которые теперь можно тратить.
Тем не менее эта схема – ловушка. Любое предложение об увеличении налогов и пенсии или другие преимущества приносят выгоду всем, кто был достаточно взрослым, чтобы платить налог, так как по крайней мере часть налога будет заплачена по прежней ставке, а новая пенсия станет выплачиваться при наступлении шестидесяти пяти лет[20].
С другой стороны, любое предложение о сокращении пенсии наносит ущерб всем, кто намного старше того возраста, когда начинается сбор налогов, поскольку та часть налогов, что уже выплачена, назад им уже не вернется ввиду сокращения. Таким образом, эта система – ловушка, вызывающая постоянные требования увеличения выплат и постоянное сопротивление их сокращению. Но заметьте, что одно стандартное предложение по усовершенствованию системы – повышение планки пенсионного возраста выше шестидесяти пяти лет, так как теперь люди живут значительно дольше, оставаясь при этом достаточно крепкими, чтобы и работать намного дольше, чем раньше, – не дает никаких преимуществ для вновь выходящих на пенсию и ущемляет всех тех, кто начал платить налоги. И общая сумма пенсии и общая сумма налога могут быть сокращены, хотя та его часть, которая уже была выплачена, не будет возвращена. Не существует никакой суммы, накопленной от предыдущих нераспределенных налогов, чтобы производить такие выплаты (Tullock 1997).
