Очень сложно думать, когда в твердую стену тебя вжимает чужое тело, когда невозможно сделать полноценный вдох и кожа плавится от адской жары. Я заглянула в глаза огненного короля, пытаясь найти в них хоть толику холодного разума, но сейчас они были чистым первородным огнем. Он затягивал в свой омут все глубже и глубже, я уже не могла оторвать взгляд.
Дверь подсобки открылась одновременно со странным, жутким, но интуитивно верным решением. Я обвила руками шею Бастиана и прижалась к его губам своими. Краем глаза увидела круглые от шока глаза Лорелей, а потом все стихло.
Пламя все еще бушевало, а под потолком я ощущала сгустки собственной магии. Первые мгновения поцелуя ничего не происходило, а потом руки ди Файра сомкнулись у меня на талии, крепче прижимая, и внутри стало ужасно горячо. Это была не эротическая метафора из глупой книжки, я словно набрала полные легкие горячего дыма. Нестерпимо, до слез и до дрожи больно.
Ноги подкосились, и если бы парень меня не держал, я бы рухнула на пол, но когда наваждение спало, магии вокруг уже не было. Мне остались неистово бьющееся сердце, вкус чужих губ и целая толпа зрителей.
Ди Файр не ждал, что я его оттолкну, от неожиданности он снес спиной несколько полок. А я, отпихнув с дороги деревянную и вконец офигевшую Лорелей, устремилась прочь, не разбирая дороги. Плевать, куда! Лишь бы подальше, лишь бы перевести дух и как следует продышаться.
В коридоре врезалась в Аннабет.
– Делл!
– Пошли! – Я схватила ее за руку. – Надо сматываться отсюда и быстро найти Эйгена.
Пусть ди Файр сам объясняет, что он делал в подсобке, что там все загорелось. По крайней мере, своей больной на голову подружке. Меня больше волновала судьба Эйгена, которому наше величество обещало сюрприз и наверняка его приготовило. Он сам признался в этом перед тем, как поехать кукушкой.
Осторожно, чтобы не привлекать внимание, я заглянула в зал и пересчитала самых верных Бастиановых дружков. Четверых не хватало, но, может, они были среди тех, кто застал нас в чулане?
Зато я увидела бледную как смерть Надин, и внутри даже шевельнулась жалость. Хотя какая может быть жалость? Хоть бы намекнула, глазом там моргнула… я бы отказалась с ней идти, а Надин бы просто развела руками. Мол, ну вот такая вот стерва подозрительная, я-то при чем?
При виде меня с лица крылогонщицы сошла оставшаяся краска. Даже помада на губах, казалось, побледнела.
– Деллин… я…
– Не хочу ничего слушать. У тебя есть единственный шанс исправиться: где Эйген? Ты его видела?
– Нет, но… – Она закусила губу.
Я могла поклясться, что в глубине синих глаз девушки видела беспорядочно скачущие мысли. Хотя, конечно, это были просто отблески магических всполохов позади меня.
– Ну?!
– Они обычно собираются за храмом Кроста. Там есть укромная поляна, куда редко заходят с основных аллей.
– Пошли! – скомандовала я Аннабет.
– Но нам же нельзя выходить ночью…
– Ди Файр нехорошо обмолвился об Эйгене. Я за него волнуюсь. Идем, поищем.
В коридоре намечалась какая-то движуха: кажется, тушили чулан. Я поймала удивленный и заинтересованный взгляд подруги, но только отмахнулась. Поговорить еще успеется, интуиция прямо кричала, что Эйген ушел с приятелями Бастиана не просто так.
Мы вышли в ночную прохладу. Дело близилось к зиме, в этом мире не было месяцев, как таковых, но, по моим прикидкам, сейчас заканчивался ноябрь. И хоть школа находилась в куда более теплом климате, чем я жила на Земле, все равно идти было немного зябко.
– Эйген! – позвала я.
– А что мы будем делать, если друзья Бастиана еще там?
– Что-что, как обычно, сначала делать, а потом думать, – стуча зубами, отозвалась я. – Эйген, тебя ищет магистр Крост!
– Ты надеешься их напугать?
– Я уже ни на что не надеюсь.
Мы стремительно приближались к часовне Кроста, но никаких голосов не слышали. А ведь Надин могла и соврать, тогда здесь меня ждала еще большая неприятность, чем в подсобке. Хотя что может быть хуже злобного короля огня? Уж его дружки по неадекватности с вождем не посоревнуются.
– Тш-ш-ш! – Аннабет приложила палец к губам. – Слышишь?
Сначала я не слышала ничего, а потом – слабый стон, доносящийся откуда-то слева. С аллеи, на которой мы стояли, была видна лишь густая чаща. Эта часть парка была несколько менее ухоженной, чем центральная. Но если раздвинуть ветки, то можно было пройти на небольшую, очень уютную полянку. Она со всех сторон была закрыта ветками и листьями, и если бы не стон и не подсказка Надин, я бы ни в жизни ее не нашла.
Эйген, пошатываясь, пытался подняться. Он с трудом опирался на тонкий ствол какого-то деревца, а все лицо было залито кровью. Я замысловато выругалась и бросилась к нему.
– Деллин, – пробормотал он.
Из носа парня хлынула кровь, он в очередной раз дернулся и, в попытке устоять на ногах, схватился окровавленной рукой прямо за мое платье.
– Вот демон… прости, Делл…
– Спокойно. Пошли в школу.
– Нет, погоди, мне надо полчаса, восстановить резерв. Я не могу таким пойти. Надо крупиц, Риз забрал браслет.
– Ты совсем дурак? – разозлилась я. – Тебя избили! Тебе нужен лекарь!
Он посмотрел на меня таким ясным взглядом, что перечить и командовать как-то даже расхотелось.
– Делл. Поверь мне. Пожалуйста, сходи в мою комнату и возьми из ящика крупицы. Вот ключ.
Он снял с шеи небольшой бронзовый ключик. Такой был и у меня, только запаса крупиц я не держала, лишь хранила в ящике деньги.
– Я схожу! – вызвалась Аннабет. – Я собираю меньше неприятностей, чем вы.
– Мы будем в храме Кроста, – сказала я, поудобнее перехватывая Эйгена – идти он мог с трудом.
– Ты уверена?
– Холодно! Я не буду здесь торчать. Давай бегом. Как же вы меня все достали, братцы-огневики.
Помогая Эйгену дойти до часовни, я, чтобы не сосредотачиваться на усилиях, недовольно бурчала:
– Все проблемы от факультета огня. Давно вас надо расформировать, а магию раздать всем поровну. Вы не можете жить без свар, у вас у каждого внутри шило полыхает, а у ди Файра вообще в голове вместо мозга – тлеющая солома!
Наконец двери часовни приветливо распахнулись, и я посадила Эйгена у стены, а сама перевела дух.
– Жалко платье.
– Да ладно, – отмахнулась я. – Зачем ты с ними пошел?
– Не пойдешь, хуже будет.
– Что, тоже правила факультета?
– Да нет, мужская честь. Я же не трус.
– Ага, я не трус, я не боюсь, а ребра – подумаешь, срастутся.
