– А слезать как будешь? – спросил Кейман.
Я не удержалась и показала ему язык в надежде, что с такого расстояния он не заметит.
Напрасно.
Мало кого не пугает высота. Наверное, где-то существует человек, способный бесстрастно взирать вниз, стоя на смотровой площадке какого-нибудь небоскреба. Или идти по хлипкому веревочному мостику над пропастью в горах. Но я таких не встречала и уж точно к таковым не относилась.
Хотя больше, чем высота, меня пугали мысли. Вкрадчивый шепот, на грани безумия, подталкивающий сделать шаг. Навязчивые мысли о том, каково это – несколько секунд ощущать свободное падение.
Я думала, со мной что-то не так, что только я со смесью ужаса и интереса размышляю о том, что будет, если сделать роковой шаг. Но потом прочитала, что это скорее норма, и успокоилась.
Сейчас желание вернулось. Только вместо разумного инстинкта самосохранения, который заставлял до побелевших пальцев вцепляться в перила, за спиной маячили крылья, и…
Я прыгнула прежде, чем успела толком подумать. Две секунды свободного полета остановили на мгновение сердце, а потом крылья замедлили падение и подняли меня наверх. К неистово бьющемуся сердцу добавилось потрясающее ощущение свободы. Когда я зависла в центре зала, под самым куполом, то с удивлением поняла, что почти не чувствую головной боли.
Но увы. Счастье было недолгим:
– Спускайся, время вышло, сейчас здесь будет занятие, а еще скоро гроза, так что третьекурсников загонят в зал.
Момент абсолютной свободы прошел, спускалась я как медведь по склону, пошатываясь. Чуть не налетела на скамейку и с трудом устояла на ногах, когда магия из крыльев исчезла. Они едва не прибили меня с непривычки к полу.
Но все равно я давно не чувствовала себя такой счастливой и уставшей.
– Жаль, что тренер этого не видел, – хмыкнул Кейман.
– Потому что я была хороша?
– Потому что я бы поспорил с ним на бутылку, что ты убьешься о стену или свалишься с крыши.
Кейман провел рукой по моей спине – и крылья исчезли, оказавшись сначала в его руке, а затем и в колбе. Я поежилась от прикосновения и поспешила на шаг отступить.
– Отнеси крылья обратно в лабораторию. И на следующей паре сходи в медпункт. Если у тебя часто болит голова, нужно иметь зелье.
– А вы… вы говорили, что с дислексией можно что-то сделать?
– У нас не существует такой болезни, поэтому пока ничего сказать не могу. Как-то же ты терпела восемнадцать лет. Потерпишь семестр-другой.
Следующий вопрос я задавать не планировала, он вырвался сам по себе и, будучи классическим «не воробьем», обратно залетать отказался. Хотя я бы многое за это отдала.
– Почему вы не сказали, что Сайлер – король?
– Даже короли имеют право на частную жизнь. Уж в твоем-то мире это знают куда лучше, чем в нашем.
– Зачем тогда Сайлер сказал, что никогда не видел иномирянок? Зачем расспрашивал о моем мире?
Кейман задумчиво посмотрел куда-то поверх моей головы.
– Ну, во-первых, раз уж ты выяснила, с кем ужинала, то не Сайлер, а Его Величество. Во-вторых, как ты думаешь, почему ты меня раздражаешь?
Щеки залил румянец, я сжала в руках колбу с крыльями, но опомнилась прежде, чем повредила ее.
– Понятия не имею!
– Правильно, Шторм. Вот и я понятия не имею, какие мысли бродят в голове короля. Спросишь как-нибудь сама. А теперь извини, у меня дела.
Он направился к выходу, а я растерянно хлопала глазами, вновь не получив никаких ответов. Но вот что странно: обжигающая ненависть Кеймана, которую я почти физически ощущала в начале нашего знакомства, будто бы притупилась. Не исчезла, не растворилась – думать, будто общение со мной способно изменить его взгляды, было бы наивно. Но совершенно точно трансформировалась во что-то иное.
Когда шла к лаборатории, меня осенило: Кейман с интересом наблюдал за мной. Именно – с холодным любопытством, в какой-то мере снисходительным. Будто происходящее совсем его не радовало, но при этом, раз уж неизбежное случилось, любопытно посмотреть на последствия.
Впору было разозлиться: все вокруг или лгали, или издевались. Кейман, Сайлер, Бастиан, эта Яспера. Я думала, попаданцы в другие миры их спасают, а не сражаются с ними. С другой стороны, толпу недовольных аборигенов уравновешивают Аннабет, Надин и магистр Симон, так что у нас почти равновесие силы.
Коридор вдруг наполнился голосами и звуком шагов. До двери лаборатории оставались считаные метры, и я почти успела их преодолеть. Не хватило пары секунд: толпа студентов в черной спортивной форме с эмблемами факультета огня ввалилась в коридор.
На дверь, которую я уже дернула на себя, легла чья-то рука.
Ну да, конечно, она не могла принадлежать никому, кроме Бастиана ди Файра.
– Пусти, – процедила я сквозь зубы.
Вместо ответа парень легким движением выбил у меня из рук колбу с крыльями. Стекло вдребезги разбилось, разлетелось тысячей осколков на каменном полу, а сама я едва успела подхватить с пола крылья – не хватало еще, чтобы этот козлина на них наступил.
Конечно, вокруг нас столпился народ, и, конечно, этот народ весьма забавлял вид Бастиана и меня у его ног, собирающей осколки.
Очень захотелось ляпнуть что-нибудь обидное, но в голову, как назло, ничего не приходило. Пространство вдруг озарила вспышка – начиналась гроза. Первый раскат прогремел прямо над школой, от неожиданности я вздрогнула и порезала палец.
– Отсюда вид немного лучше, – сообщил Бастиан, гаденько ухмыляясь.
Интересно, если я ему за шиворот горсть осколков засуну, меня выгонят из школы?
Снова громыхнуло, гроза разошлась не на шутку. Кровь с пальца закапала на пол, помимо глубокого пореза на ладони проявились еще несколько мелких. Хотя болели они не менее обидно.
Пауза затягивалась, народ вокруг ждал моей реакции на издевку Бастиана. К счастью или наоборот, я не успела принять решение. Громкий голос тренера настиг нас раньше, чем он сам:
– Что тут происходит? Что за столпотворение?
– Первокурсница случайно разбила колбу, тренер, – усмехнулся Бастиан. – Хотим проводить ее до лекаря.
– Что, всем курсом?
Тренер остановился возле нас и хмуро оглядел толпу.
– Живо на занятие, я уже минуту вас жду! Ди Файр, проводите адептку к лекарю. А вы…
Он смерил меня печальным взглядом и вздохнул.
– Дайте мне крылья, их нужно вернуть на место. Пожалуйста, в следующий раз будьте аккуратнее.
Нет ничего обиднее обвинения в том, чего ты не делала. Ну, или мне в этот момент так показалось. Ни одна сволочь из толпы не возразила, что колбу не я разбила, а Бастиан выбил из моих рук. Никто не возмутился, когда огненный король почти ласково под локоток повел меня к выходу. А когда мы прошли коридор, толпа уже рассосалась, и из зала послышались команды тренера.
