– Больше всего меня выводят из себя издатели и разработчики, которые производят игры со спорным содержимым, а потом, когда приходится защищать свои творческие решения, прячут голову в песок, – сказал он. – Если вы хотите заслужить право делать что хочется и выходить за рамки, я всегда готов прийти на помощь. Но, черт возьми, перестаньте отсиживаться у меня за спиной, защищайте свое творчество.
Люди в зале были поражены.
– Хотите быть эпатажными – ради бога, – добавил Ловенштейн. – Но тогда не прячьтесь, когда вляпаетесь в скандал. Выступайте и защищайте то, что создаете.
Впрочем, Ловенштейн имел в виду не только Rockstar. Он устроил разнос всей игровой индустрии, критикуя ее за молчание и политическую аморфность. Он спросил, сколько человек в зале присоединились к группе активистов Video Game Voters Network, увидел всего несколько поднятых рук и взорвался:
– На это жалко смотреть! Мы – добро, а добро, каким бы правым оно ни было, должно быть с кулаками. Эти кулаки – это вы и есть. А теперь, когда пришло время бороться за свои права, те из вас, кому это больше всех нужно, ленятся вступить в бой!
После этого он отчитал игровую прессу – за тиражирование высказываний самого одиозного борца за нравственность.
– Знаете, кого больше всех интересует мнение Джека Томпсона? Игровых журналистов! – кипел Ловенштейн. – Сначала вы публикуете его слова, а потом недоумеваете, откуда у него столько влияния. Вы головой вообще думаете?
* * *
Геймеры ошибались, когда думали, что видят Джека Томпсона насквозь, – на самом деле они почти ничего о нем не знали. Да, на его полотенцах были вышиты маленькие распятия, а на холодильнике висел магнитик с Джорджем Бушем, но у него была и другая ипостась – не Джек-потрошитель, а Джек Наш Человек.
Он много лет посвятил борьбе с поп-культурной заразой, и эта борьба удивительным образом его изменила. Он стал для геймеров как бы своим – не в смысле «крутым», а в смысле «продвинутым». Он маниакально следил за новостями об играх, бесконечно смотрел телевизор и слушал радио, и благодаря своей одержимости стал досконально разбираться в трендах. Неудачник по натуре, он любил черный юмор – больше всего ему нравились «Шоу Али Джи» и «Умерь свой энтузиазм»
[68], которые он мог цитировать по памяти, и кассетами, которыми забивал шкафы. Кроме того, он питал слабость к Фрэнку Заппе. «Я думаю, он опередил свое время, – говорил Томпсон. – Люблю его концерт в Филмор-Ист».
Однажды жарким весенним утром 2006 года Томпсон выглядел как потрепанный жизнью пятидесятипятилетний наставник студенческой организации. Он отрастил бородку как у Фу Манчу, и носил бриджи цвета хаки и линялую белую рубашку-поло. Он все время откидывался на спинку удобного кресла, стоявшего рядом с аквариумом, и постоянно говорил «чувак». Когда кто-то присылал ему хорошие новости по электронной почте, он отвечал фразами вроде «вау, как клево» большими ярко-красными буквами.
Его держала в тонусе не только культурная война. Его сыну Джонни уже было четырнадцать – он занимался спортом и часто играл с отцом в баскетбол на заднем дворе у бассейна. Как и в старые добрые времена, он иногда выполнял отцовские просьбы: когда вышла The Warriors, Джонни с готовностью отправился в Best Buy, чтобы выяснить, продадут ли ему там игру с рейтингом М. Его отец тем временем стоял на улице и снимал процесс купли-продажи на камеру.
Джонни тоже вырос геймером. Он умолял родителей купить ему Xbox и портативную консоль Sony PSP. Однажды утром, отправляясь в спортивный лагерь, он набрался смелости и обратился к отцу.
– Папа, – сказал он, – если ты не против, то я лучше не буду никому говорить, что я твой сын.
Когда Томпсон вспомнил этот разговор спустя несколько дней, его лицо застыло, глаза закрылись, а обычно громкий голос вдруг оборвался. В аквариуме что-то зажурчало, и на секунду из большого и страшного борца за нравственность он превратился в обычного отца, которому приходится мириться с неумолимым взрослением своего ребенка. Я спросил, каков был его ответ. Томпсон выпрямил спину и прищурил глаза.
– Я сказал, что прошу прощения за то, с чем ему приходится сталкиваться, – ответил он. – Но я не жалею о том, что сделал.
На самом деле, после победы над Hot Coffee позиции Томпсона в войне с геймерами были как никогда хороши. Несколько игроков по всему миру собрали деньги и отправили ему букет цветов в качестве ироничного знака примирения. Самого Томпсона организатор сбора денег описал как «великолепный пример антимолодежной истерии в американском правительстве и СМИ».
Кампания, названная «Цветы для Джека», получила известность, упоминалась в новостях и привлекла финансирование людей со всех концов земного шара. Томпсон получил букет и переслал его Take-Two, написав в сопроводительной записке: «В память обо всех людях, оказавшихся на кладбище из-за ваших безрассудных творений, рекламы и продаж детям симуляторов убийств с рейтингом М».
Но розами война не закончилась – напротив, лихорадочная борьба Томпсона с Bully достигла пика. Он заспамил Интернет скриншотом, где дети дрались друг с другом, уверяя всех, что в игре «подростки смогут практиковаться в избиении своих виртуальных одноклассников». К удивлению геймеров всего мира, он успешно убедил школьный округ Майами-Дейд, четвертый по величине в стране, выступить с заявлением, где Take-Two просили не выпускать Bully, а родителей – не покупать ее. Сама игра при этом еще не вышла; никто в глаза ее не видел.
Но Томпсона было уже не остановить. В июне 2006 года штат Луизиана принял закон, запрещающий продажу жестоких видеоигр несовершеннолетним, и одним из авторов закона был Томпсон. В сентябре он подал иск на шестьсот миллионов долларов против Rockstar, Take-Two и американского отделения Sony, где обвинял компании в непредумышленном убийстве. Утверждалось, будто Grand Theft Auto: Vice City в 2004 году вдохновила подростка по имени Коди Поузи на убийство трех человек на ранчо телеведущего Сэма Дональдсона в Нью-Мексико.
Релиз Bully был намечен на конец октября, и Томпсон написал петицию, где призывал Walmart и других крупных розничных продавцов не продавать ее – игра якобы нарушала закон Флориды об охране общественного порядка. Петиция принесла результат, который газета Washington Post назвала «блестящим успехом» Томпсона: Take-Two обязали предоставить судье демоверсию Bully, чтобы выяснить, действительно ли игра нарушает закон. Ознакомившись с ней, суд округа Майами-Дейд, впрочем, не стал запрещать продажу Bully несовершеннолетним, на что уповал Томпсон. Игра в конце концов получила рейтинг Т – от тринадцати и старше.
Томпсон возразил, что судья совершил ошибку, доверив демонстрацию игры сотруднику Rockstar – тот мог играть так, чтобы самые жестокие моменты остались за кадром. В Сеть утекло видео геймплея Bully, где два мальчика целовались друг с другом. «Вы не видели игры, – утверждал Томпсон судье. – Вы даже не представляете, что вы на самом деле видели». Позже он отправил в суд открытое письмо: «Из-за вашего попустительства непомерное множество детей будет избито бейсбольными битами, их глаза – ранены из рогаток, а их черепа – проломлены».
