«Оральный секс: как и в случае с мастурбацией, нельзя показывать пенис. Крупный план потребует пикселизации. BBFC может потребовать от нас убрать оральный секс, чтобы получить рейтинг „от 18 и старше“. У персонажа не должно быть возможности убить девушку или шлюху после секса». И так далее.
Читая эти указания, Сэм осознал, что в разных странах существовали свои – скорее всего, надуманные – понятия о том, что позволено делать в видеоиграх. Испания и Италия не запрещали наготу (в том числе эрекцию), и к сексуальному насилию там относились, как выразился Донован, «на расслабоне». Франция спокойно воспринимала как мужскую наготу (без эрекции), так и женскую (но, как уточнял Донован, «до тех пор, пока это можно отнести к эротике, а не к порнографии»). В Австралии запрещалось изображение голых мужчин, но к женской груди и ягодицам претензий не было. Порка считалась недопустимой почти везде, за исключением Италии и Испании, где ее можно было изображать, если сцена была важна для сюжета. Ни одна страна не запрещала сцены мужской мастурбации, если на экране не появлялся пенис. Про женскую мастурбацию нигде ничего не говорилось. Намеки на оральный секс тоже нигде не возбранялись.
Больше всего ограничений было в Штатах – мужскую наготу там требовалось скрывать в тени, и хотя женскую грудь показывать было можно, вагины были за гранью дозволенного, а соски следовало прикрывать. Откровенная сцена секса Си-Джея с его девушкой почти во всем мире считалась приемлемой, но в США она обрекла бы игру на смертный приговор в виде рейтинга АО. Наконец, Донован обрушил на Сэма самую шокирующую новость: «Сцены секса в San Andreas на сегодня будут считаться слишком откровенными». Их нужно было убрать.
Сэм сидел за компьютером и смотрел на мигающий курсор. Внутри него все кипело. «Все НАМНОГО, НАМНОГО хуже, чем я ожидал, – писал он в ответ Доновану, громко стуча по клавишам. – Мало того, что цензурировать так комедию просто бредово – взгляни на фильмы и прочее, – так у нас еще и добавится куча работы, а некоторые моменты будут запороты (например, задание с поркой придется изменить, а оно максимально безобидное и несерьезное). Неужели мы не можем позволить себе большего? Просто не могу поверить».
Ответ Донована пришел спустя семнадцать минут. В его словах чувствовалось раздражение. «Так не пойдет. Я думал, мы более-менее на одной волне». В чем, в конце концов, смысл? Сделать игру или показать миру средний палец? Они уже не были маленькими бунтарями из начальной школы. Они были высокооплачиваемыми сотрудниками публичной компании. Они должны были относиться к жизни серьезно. Они всегда боролись за право игр стать взрослее; возможно, это им пора было повзрослеть. Почему было просто не убрать секс из San Andreas?
«По сути, самая большая проблема – это порка, – продолжал объяснять Донован. – В той сцене видно вагину и задний проход, ну или, по крайней мере, те места, где они должны быть. В совокупности с насилием это точно взбесит людей. Сексуальное насилие не прокатит ни в одной стране, кроме Испании. Будет очень легко выдернуть эту сцену из контекста и заявить, что для прохождения игра требует насиловать женщин».
Сэм отказывался это понимать. Он перебрался в Америку в поисках свободы и не собирался сдаваться. «Bay, – ответил он Доновану. – Слишком много торгашей у нас развелось. Нам нужны люди, готовые биться за свободу». Он отправил e-mail с последними новостями Лесли Бензису, продюсеру Rockstar North.
«Очень жаль», – написал Бензис в ответ.
«Знаю, – продолжал Сэм. – Это катастрофа. Нам нужно оценить свои возможности. Будет неправильно цензурировать нашу игру. Надо ПРОДАВЛИВАТЬ».
Это он и попытался сделать, в отчаянии обратившись к Бранту, основателю Take-Two. Однако Брант тем временем был занят собственными проблемами. Выручка Take-Two достигла миллиарда долларов, а прибыль – 100 миллионов, но сама компания оказалась в центре скандала. Комиссия по ценным бумагам и биржам продолжала расследовать нарушения бухгалтерского учета в Take-Two и, более того, готовилась подать гражданский иск против Бранта и еще двух бывших сотрудников компании. 17 марта 2004 года Брант подал в отставку с должности председателя правления и руководителя Take-Two. «Я думаю, это подходящий момент для смены руководства в Take-Two ради будущего компании», – гласило его заявление.
У Take-Two и Rockstar всегда были напряженные отношения. Студия Сэма была похожа на непослушного ребенка, пытающегося командовать. И все же Сэм, несмотря на неряшливый внешний вид, в душе всегда был уверенным капитаном и в роли генерального директора уверенно правил своим кораблем. Так как Брант оставался вице-президентом по изданию игр, Сэм, недолго думая, обратился к нему.
«Привет. Мы можем получить подтверждение, что все эти изменения действительно нужно внести? Как я уже говорил Терри, этот список меня неслабо шокировал. Очень многое идет под нож. Кажется, что мы больше не раздвигаем никаких рамок. Зачем нам это? Я правда очень не хочу ничего менять. Мне КАТЕГОРИЧЕСКИ не нравится действовать по указке психованных мормонов и капиталистов-торгашей. Это же ИГРА. Это КОМЕДИЯ. Фильм „Аэроплан!“
[60] был более оскорбительным. Пожалуйста, давайте не забывать о том, что именно дерзость привела нас туда, где мы сейчас находимся».
Список предложенных Бензисом изменений: изменить ракурс камеры в сцене минета, вырезать одни сцены и зацензурировать пикселями другие, например сцену секса Си-Джея с девушкой, – вгонял Сэма в тоску. Еще противнее было от того, что Бензис решил, будто Rockstar вовсе отказывается от борьбы. «У нас было столько всего крутого, – писал он Сэму. – Без этих вещей нам не раздвинуть границы».
Для Сэма расширение границ было главной миссией в жизни, от бунтарского детства в Сент-Полс до первых дней в ВМС. Он прокладывал свою карьеру как Капитан Кирк, отправляясь дальше, чем ступал кто-либо до него. Многие ли люди могли похвастаться подобным – не только в видеоигровой индустрии, а вообще? И как подобные люди могли остановиться?
Сэм должен был сделать выбор: сражаться или сдаться. «Если вы с командой согласны, давайте стоять на своем, – ответил он Бензису. – Будем сами решать, что оставить в игре – НАШЕЙ игре. Мы лишимся половины продаж в рознице, но кому какое дело? Игра все равно будет продаваться. Игрокам придется искать, где ее купить, но это будет та игра, которую мы хотим сделать. Скорее всего, мы продадим меньше копий (хотя на долгой дистанции – кто знает?), но, по крайней мере, какая-то кучка ебучих бюрократов и торгашей не будет диктовать, что нам делать».
Не все были с этим согласны. Один из основателей студии, Гэри Форман, считал секс в San Andreas «забавным ребяческим юмором», которому, впрочем, не стоило выходить за рамки. «Такую игру никогда не одобрят, – говорил он. – Так что удаляйте». Форману не казалось, что они что-то потеряют. «Я не считал, что это надо было оставлять во что бы то ни стало. Извините, мне уже не двенадцать лет, – говорил он позднее. – Ходили разговоры о каком-то там раздвигании границ того, что нам позволено делать. Лично мне они казались беспочвенными».
