Кинг стрелял из автомата, потому что ему надо было выпустить пар. Хотя Rockstar рвалась на вершину игровой индустрии с оборотом в 10 миллиардов долларов, компания, как внутренне, так и внешне, переживала непростые времена. За закрытыми дверями компания все еще приходила в себя от ухода – или, как выразился бы Сэм, предательства – своих ключевых пособников Поупа и Фернандеса, которые, что еще кошмарнее, забрали с собой ряд других рокстаровцев. Когда прошел слушок, что Поуп и Фернандес назвали свой новый стартап Cashmere Games, Rockstar разозлилась еще сильнее.
Кинг испытывал все большее давление. Теперь у Rockstar было пять подразделений по всему миру, и каждое клепало игры. Кинг был производственным координатором и постоянно летал из одной студии в другую, чтобы процесс не стопорился. Но где бы он ни приземлился, всюду слышались жалобы и стенания. Потом ему приходилось мчаться в Нью-Йорк и разбираться с проблемами там, чтобы игра успела выйти в срок, или садиться в Porsche Бранта, чтобы выполнить срочные задания команды.
Кинг в некотором смысле жил за счет истерик и драматичных встрясок, но работа медленно пожирала его душу. К тому же у него и так хватало забот. Пока распри внутри команды росли, последствия медиа-истерии вокруг GTA и не думали сдавать обороты. Сотрудники Rockstar могли в любой момент открыть свою почту и найти письмо с примерно таким текстом: «Вас нужно вытащить на улицу и забить камнями».
Рокстаровцы знали, кто в ответе за эту бурю в стакане: Томпсон. Его имя отзывалось в коридорах эхом, подобно восклицательным знакам в облачке со страницы комикса. Каждый день казалось, что в очередном преступлении вновь обвинят видеоигру. Айбелер и не думал расслабляться. «Ты понимал, что это все чепуха, высосанная из пальца, – вспоминал он, – но если на тебя подавали в суд, то приходилось с этим разбираться».
Всякий раз, когда Томпсон выступал с речью, телефон главного пиарщика Rockstar разрывался от десятков входящих звонков. PR-консультант компании решал проблемы, как только мог. «Будь ответственным, не ввязывайся в конфликты», – таковой была его мантра. Всем звонившим он говорил одно и то же. «У нас есть рейтинг, – говорил он СМИ, – и мы не поддерживаем продажу игры лицам младше 18 лет».
Айбелер работал за кулисами на политической арене. Take-Two проспонсировала бейсбольный матч республиканцев и демократов в Вашингтоне. Айбелер заехал на Капитолийский холм, где из раза в раз повторялась одна и та же история. Когда он заходил в приемную какого-нибудь конгрессмена для встречи с начальником администрации, у двери его встречал некий юноша. «Take-Two! Вы просто рок-звезды! Grand Theft Auto – это лучшая игра на свете!» Потом он подходил к начальнику, который говорил: «Нужно быть осторожнее с влиянием на детей».
«Средний возраст геймеров – 20 лет», – всегда отвечал Айбелер, но без толку. Он возвращался в Нью-Йорк, где видел, как все те же политики играют на публику, демонизируя видеоигры в телеэфире. «Они всегда кажутся понимающими, – говорил он, – но по факту им лишь бы громкое заявление сделать».
Пока Айбелер сражался на передовой, основатели Rockstar в своем кругу негодовали из-за кампании Джека Томпсона. По стране идут десятки протестов против войны в Ираке, но вы готовы браться за вилы из-за видеоигры? «Так странно, что каждый день кто-то высказывается против тебя, – сказал впоследствии Кинг о Томпсоне. – К счастью, большая часть его речей – полный бред».
Кинг считал, что игры очищают. «Мы – люди, – говорил он. – Мы единственный вид на планете, который уничтожает сам себя. Мы варвары. Мы воюющие народы». Чем «подавлять инстинкты, что приводят к разрушительным вспышкам гнева, лучше прийти в гостиную, усесться на диван и дать себе волю… взять на себя роль персонажа и выплеснуть ярость и злобу. Увидеть истинное лицо людей, посмеяться, улыбнуться и развлечься. Альтернатива этому – „Мне негде выпустить эмоции, у меня нет игры, нет книги, нет фильма, мне не с кем поговорить, мне ужасно одиноко, кажется, будто я в ловушке, и мой негатив копится и копится, и выплескивать его приходится в самой кошмарной форме“. По какой-то причине мы, люди, не любим разбираться с тем, что нам неудобно».
Однако они все же гадали – а вдруг Томпсон прав? Вдруг у игр и правда есть негативный эффект? Они ставили игроков на место злодеев, а теперь их самих клеймили злодеями. «Может, мы плохие люди? – однажды спросил Кинг остальных. – Может, мы неправы? – Потом, после небольшой паузы, он добавил: – Нихуя! Это наша жизнь!»
* * *
Детсадовские педофилы. Жуликоватые продавцы путевок. Мутные грузоперевозчики. Ведущий новостей Арнольд Диас разоблачил их всех в своей передаче «Как вам не стыдно!» на канале CBS-2 в Нью-Йорке. 6 ноября 2003 года в его зале позора появился первый разработчик видеоигр: Сэм Хаузер. «И хотя большая часть насилия в Vice City случайна и необоснованна, – говорил Диаз, – наша передача выяснила, что по мере погружения в игру в сюжете появляется мерзкий, расистский поворот. От игроков требуют уничтожить целую этническую группу!» После чего он включил сегмент, где игрок в GTA сказал: «Игра поручила мне задание – убить гаитян».
«Все верно, убить гаитян», – сказал Диаз. И хотя Vice City вышла больше года назад, СМИ продолжали раздувать из нее слона, и Диаз, кажется, нашел новый шокирующий материал. «Вы почитайте игровые диалоги, – сказал он и начал цитировать сценарий. – Ненавижу этих гаитян. Замочим их, вырежем гаитян навсегда».
Слова были вырваны из контекста – но лишь отчасти. Они принадлежали Умберто Робине, главарю банды кубинцев в Вайс-Сити. Он произносил их в ролике перед двадцатой миссией игры, которая называлась «Пушечное мясо». В каждой GTA со времен второй части и вплоть до Vice City изображались войны между враждующими – и стереотипными – бандами: деревенщиной, металлистами, байкерами и, да, этническими группами вроде кубинцев и гаитян, а также итальянцев. Робина отправлял игрока, Томми Версетти, вместе с командой кубинцев на задание по ликвидации банды гаитян. Но когда Робина говорил: «Возьми моих парней, и мы вырежем этих гаитян!» – он не рассуждал о расправе над всеми гаитянами, только над бандой наркоторговцев.
Но что было ясно Rockstar и ее фанатам, то потерялось в рейтинговой войне вечерних новостей. «Почему Rockstar Games, создатели Grand Theft Auto: Vice City, посчитали убийство гаитянцев достойным развлечением? – спрашивал у зрителей Диаз. – Компания расположена здесь, в Нью-Йорке. Ее президент, Сэм Хаузер, считается одним из самых властных людей в индустрии. Но он прячется, отказывается общаться с нами, отказывается признавать тревогу общественности по поводу его видеоигры… Поэтому CBS-2 вносит в свой „Зал Позора“ Rockstar Games и ее президента, Сэма Хаузера, за то, что они навариваются на насилии и расизме».
Через пару дней Гаитянский центральный совет и организация по защите прав гаитянских американцев выпустили пресс-релиз, в котором заявили, что Rockstar и Take-Two «ратуют за убийство гаитян, считая это развлечением. Игрокам приказывают убить всех гаитян, которые выставлены стереотипными жуликами, ворами и наркоторговцами». Политики предупреждали людей, что насилие в игре когда-нибудь просочится в реальность, и 25 ноября 2003 года гаитяно-американские протестующие начали штурмовать мэрию. «Мы считаем, что корпорация Rockstar Games целенаправленно создала противоречивый продукт, чтобы увеличить продажи», – заявил лидер группировки, выступавшей за международный запрет на продажу игры.
