– А как же кошмары? – Он смотрит на меня умоляюще, словно висит над пропастью и я – его единственная надежда на спасение. – Получается, от них никуда не деться?
– Я буду над этим работать, – говорю я. – Возможно, пойду к психотерапевту, не знаю.
– Что ж, если поможет, пусть они мне позвонят, ладно?
Я улыбаюсь. Вот они мы – два опустошенных человека, стоящих на пороге новой жизни, не в силах сделать первый шаг.
– Ну, – говорю я, – тебе сейчас куда?
– Я… не знаю, – отвечает он. – А ты хочешь что-то предложить?
– Я? Я вернусь в больницу и найду мою семью, – говорю я. – И думаю, тебе следует сделать то же самое. Езжай домой, Крис.
Он кивает и хмурится.
– И что потом?
– Кто знает?
– Да, – говорит Крис. – Слушай, я сейчас возьму такси и могу…
Я притягиваю его к себе и целую в щеку, слова повисают в воздухе. Я чувствую, как его тело расслабляется, как раньше, и на мгновение почти уступаю, еще чуть-чуть, и я позволю ему вернуться.
– Пока, Крис, – отстраняясь, говорю я.
Его глаза сверкают в свете больничных ламп, он прикладывает палец к губам и касается им моего рта.
Затем он поворачивается и идет к ряду такси, я смотрю, как он открывает дверь и залезает в машину. Смотрю, как машина отъезжает, и его голова становится все меньше и меньше, пока, наконец, не превращается в точку на нечетком горизонте.
48
На часах почти два, когда я подхожу к набережной. Рыбацкие лодки пришвартованы у берега, а на пляже стоят рыбаки и распутывают сети. Я перехожу дорогу и направляюсь к лодкам, читая по пути их имена: Отверженный, Звезда морей, Мерлин, Друг капитана. И наконец вижу лодку со зловещими черно-белыми полосками – Ахерон. Я ступаю по гальке, слушая, как под ботинками похрустывают двустворчатые ракушки, но хозяина лодки нигде не видно.
Сегодня мой последний день здесь, и хотя мне страшно узнать правду, я знаю, что нужно спросить.
Когда я подхожу, мужчины открывают глаза от сетей. Он них пахнет потом и солью.
– Прошу прощения! – Я стараюсь перекричать рокот волн. – Рэй здесь?
– У него перерыв, – говорит молодой парень, еще совсем подросток. Он стоит и, прищурившись, на меня смотрит.
– А-а-а… – Ветер бьет мне в лицо. – А вы не знаете, когда он вернется?
– Он в кафе на углу, милая, – выступает вперед мужчина постарше. Он отталкивает парня в сторону. – Не обращай на этого внимания. Не умеет себя вести.
Поблагодарив мужчину, я возвращаюсь на дорогу, я чувствую на себе их взгляды. Словно они все знают.
В кафе пахнет яйцами и жареной картошкой. Я захожу внутрь и оглядываюсь по сторонам. И вот я вижу его. Он сидит за столиком у окна и смотрит на море, в руке у него большая кружка чая.
Когда я подхожу, он поднимает голову.
– Кейт, – говорит он, вставая на ноги. – Я видел новости. Бедная Салли. Мне так жаль.
– Я хочу вас спросить, Рэй, – говорю я, садясь за столик. – О смерти Дэвида. И на этот раз скажите мне правду.
Он смотрит на меня глазами, полными боли, и подзывает официантку.
– Сперва выпей чего-нибудь горячего, – говорит он.
Мы сидим в тишине, когда официантка ставит передо мной кружку горячего чая. Когда она уходит, я наклоняюсь к Рэю и прикасаюсь своей рукой к его.
– Рэй, пожалуйста. Это правда? – спрашиваю я. – Что я убила моего брата? Мне нужно знать.
Его глаза расширяются.
– Все было не так, – мотая головой, возражает он.
– А Пол сказал, что так, – говорю я, в ушах у меня до сих пор звенят слова Пола. – Он сказал, Салли ему рассказала, что я… утопила Дэвида.
– О, боже, – говорит Рэй, обхватывая голову руками.
– Рэй, пожалуйста, – настаиваю я, сжимая его руку. – Расскажите мне, что произошло.
Он поднимает голову и устремляет взгляд в окно. Когда он начинает говорить, голос его дрожит.
– Я сидел в лодке, – говорит он. – Пришвартовался у скал. Я собирался на рыбалку и готовил удочку, когда вдруг услышал детские голоса. Счастливые голоса. Я посмотрел в сторону пляжа и увидел маленькую девочку с черными волосами. Тебя.
Сердце бешено бьется в груди, и я чувствую во рту привкус соленой воды.
– С тобой был твой брат, – продолжает он. – Какой же он был кроха, на голове – копна темных волосенок. Забрасывая удочку, я смотрел, как вы играете, и улыбался. Вы держались за руки и перепрыгивали через волны. Я все время слышал ваш смех. Славный был звук. – Голос обрывается, он сглатывает и продолжает: – У меня начало клевать, – говорит он. – Поплавок задергался, и я стал крутить катушку. Но когда я уже почти вытащил рыбину, что-то заставило меня поднять голову. Дело в том, что голоса стихли.
– Голоса?
– Твой и твоего брата, – говорит он, сжимая в руках чашку. – Стало тихо. Как-то зловеще тихо. Я видел тебя на берегу. Ты наклонилась что-то подобрать, но я не видел, что именно.
Я слушаю его, и меня пробирает дрожь. Я возвращаюсь мыслями в тот день. Вижу все так ясно, словно это было вчера. Я сижу на берегу и собираю розовые ракушки в форме сердца. Много лет спустя при виде этих ракушек у меня всегда возникало странное чувство страха, но я никогда не понимала, почему. Теперь понимаю.
– Ракушки, – бормочу я. – Я собирала ракушки.
Я поднимаю глаза на Рэя. Рот у него открыт. На минуту мы замолкаем, осознавая тот факт, что я хоть что-то вспомнила.
– Да, – наконец говорит он. – Думаю, так и было.
Я киваю. Руки до сих пор помнят шершавую поверхность ракушек.
– Я смотрел на тебя, и меня бросило в дрожь, – продолжает Рэй, глаза у него расширяются. – Ты была одна. Малыш исчез. Я сразу почуял неладное. Бросил удочку и привстал в лодке, чтобы рассмотреть получше. И тогда я его увидел.
Он затихает и вздыхает.
– Извини, – говорит он. – Просто… Никак не могу этого забыть.
– Вы сказали, что увидели моего брата, – мягко говорю я. – Где он был?
– Он… он плавал лицом вниз метрах в трех от тебя, – говорит Рэй. – Увидев его, я начал грести что есть мочи. Я посмотрел на пляж и увидел, что к тебе бежит твоя мама. Ты протянула к ней руку. Думаю, ты показывала ей ракушку.
Мамочка, посмотри… она в форме сердечка.
Меня обжигает воспоминание, я сижу за липким столиком и жду, что он скажет дальше.
– Твоя мама звала Дэвида, – говорит Рэй. – Я думал, она побежит к нему, но она просто стояла в оцепенении на берегу и смотрела на воду.
Мамочка, посмотри… посмотри, какая ракушка.
