– Тетя Кейт?
– Ханна! – восклицаю я, прижимая руку к груди, чтобы успокоиться. – Что ты здесь делаешь? Что, черт возьми, происходит?
Я ковыляю к ним.
Мальчик начинает плакать, и в этом момент я замечаю, что у Ханны связаны руки. Я подбегаю к ней и начинаю развязывать веревку.
– Ханна, – быстро спрашиваю я, – что происходит?
Я повторяю вопрос, но она не отвечает. По ее щекам продолжают литься слезы.
Я распутываю узел, и она потирает запястья. Мальчик смотрит на меня своими огромными глазами.
– Мы тебя слышали, когда ты в прошлый раз была в сарае, – сквозь слезы говорит Ханна, прижимая мальчика к груди. – Мы думали, ты нас спасешь.
– Спасу? – говорю я. – Ты имеешь в виду, ты все это время была здесь?
Она кивает.
– Но что это за мальчик?
– Дэвид мой сын, – говорит она.
Дэвид.
Я стою, словно парализованная, пытаясь все это осознать. Затем я замечаю в полумраке какой-то блеск. Моя серебристая ручка. Лежит на полу рядом с кроватью.
– Дэвид ее нашел. Он приносит мне подарки, чтобы развеселить.
Внутри у меня все немеет.
– Он любит блестящие штучки, – говорит Ханна.
Наклонившись подобрать ручку, я замечаю рядом с ней небольшую кучку стеклянных шариков и вспоминаю шарик, который нашла в мамином саду.
– Мама.
Салли. Я оборачиваюсь. В углу лежит куча старых одеял.
– Твоя мама здесь, Ханна?
Она смотрит на одеяла, в глазах застыл страх.
Я бегу в другой конец помещения и откидываю одеяла. – Господи! Салли!
Она укутана одеялами, словно младенец. Я поворачиваю ее к себе лицом.
– Ох, Салли! – Ее лицо – сплошное кровавое месиво. Она вся в крови. Кровь у нее в волосах, на одежде.
– Господи, что произошло? – кричу я, осторожно кладя ее на бок. Она слегка стонет.
– У него был нож, – говорит Ханна.
Я поднимаю глаза. Ханна стоит надо мной и просто смотрит на мать.
– Кто ударил ее ножом? – спрашиваю я, пытаясь, чтобы голос звучал спокойно, чтобы не тревожить Салли.
– Ханна, кто ее ударил? – повторяю я, но она не отвечает. Она просто смотрит на меня пустыми глазами.
– Мама, – бормочет Салли. – Это ты?
Кровь просачивается через свитер в районе живота. Я проверяю ее пульс. Он слабый – она быстро теряет кровь.
– Нужен кусок ткани, чтобы остановить кровотечение, – говорю я Ханне. – И помощь… нужно позвать на помощь.
Я поднимаю глаза. Ханна стоит все так же неподвижно.
– Ханна! – кричу я. – Нужно пойти и позвать на помощь.
– Я не могу.
– Ханна, прошу тебя.
Я чувствую прикосновение к своей коже и, обернувшись, вижу, что Салли открыла глаза.
– Все хорошо, – говорю я ей. – Мы тебя отсюда вытащим. С тобой все будет хорошо. Только не засыпай. – Я прижимаю одеяло к ее ране.
– Кейт, – шепчет она. – Не может быть. Ты же…
Ее лицо бледнеет, и я боюсь, что из-за потери крови и из-за шока у нее может остановиться сердце.
– Все хорошо, Салли, – говорю я, растирая ей лоб кончиками пальцев, как в детстве делала мама. – Успокойся. Вдох-выдох, вот так, вдох-выдох.
Ее глаза распахнуты, как у ребенка, и она не отрывает от меня взгляда, пока мы вместе боремся за ее жизнь.
– Ханна, нужно выйти и сказать кому-нибудь, что нам нужна помощь! – кричу я.
Вдох-выдох, вдох-выдох.
– Вот так. Умница, Салли, – говорю я. – Все хорошо.
– Пол, – вдруг произносит она, хватая меня за руку. – Пол.
– Все хорошо, – ласково говорю я. – Пол придет, как только сможет. Он будет о тебе переживать.
Она мотает головой и начинает хрипеть.
– Ш-ш-ш, – говорю я. – Вдох-выдох.
Она хватает мою ладонь.
– Нет, – с трудом выговаривает она. – Пол…
– Позвоним ему из больницы, – говорю я. – Давай сосредоточимся на дыхании. Все будет хорошо.
– Нет! – кричит она, тряся меня за руку. – Это Пол сделал.
– Что?
– Пол… – осипшим голосом говорит она. – Это все он… держал Ханну взаперти… изнасиловал, когда она была еще…
Отпустив мою руку, она хватается за грудь, словно пытаясь вытолкнуть из себя слова.
– Мальчик, – выдыхает она. – Пол… его отец.
Ее дыхание сбивается, и она падает.
– Салли, ну же, мы справимся, – говорю я, пытаясь не показывать страха, пробирающего меня до костей. – Давай, вдох-выдох, вдох-выдох.
Я оборачиваюсь и смотрю на Ханну. Она сидит на краю матраса с мальчиком на руках. Видно, что ей страшно.
– Это правда? – спрашиваю я. – Это правда – то, что говорит твоя мама? Вдох-выдох, Салли. Умница.
Ханна кивает. Кажется, мой мозг сейчас взорвется.
– Где он, Ханна? – спрашиваю я, повернув голову так, чтобы Салли не слышала. – Где Пол?
– Не знаю, – отвечает она. – Он приказал мне не пытаться сбежать… Если он вернется…
– Нужно вызвать полицию, – говорю я. – Присмотри за своей мамой. Я пойду и позвоню.
Бух.
Мальчик скулит, а Ханна подскакивает на ноги. Над головой у нас раздаются шаги.
– Это он, – шепчет Ханна, на ее лице застыл ужас.
45
– Неужто ты все еще жива? – рявкает он. – Боже, а ты покрепче, чем кажешься.
Из моего укрытия под матрасом я наблюдаю, как Пол спускается в подвал и направляется к Салли. Он в резиновых перчатках, в руках – лист пластмассы.
На другом матрасе сидит Ханна с мальчиком. Она прижимает его к груди, а сама не сводит глаз с мужчины, нависшего над ее матерью.
Я отмечаю положение деревянного стула, лежащего на полу примерно в метре от меня.
– Что ж, Салли, – говорит он, опускаясь на колени. – Я нашел для тебя прекрасное местечко. Думаю, тебе оно придется по душе. Совсем рядом – только и надо, что немного проехаться на машине.
Салли стонет, и мне требуется все мое самообладание, чтобы не рвануться к ней, но чтобы выбраться отсюда живыми, нужно все сделать правильно.
– Ты хорошо знаешь это место, – продолжает он, садясь рядом с ней на колени и поглаживая по волосам. – Лучше места для могилы не придумаешь. Уж там тебя точно никто не потревожит. В этом не сомневайся. Там тихо и спокойно, Салли. После всего этого хаоса ты наконец-то получишь то, о чем мечтала. Чуточку покоя.
