– Я не могу делать это каждый день, – со вздохом сказала Изабелла, словно ее заставляют. – Мы проходим полный цикл. Раз в год летаем в Бургундию. Ходим на специальные мероприятия. В прошлом году мы сходили на 450-летний юбилей, и это было круто… 450-летие чего-то там. Я не знаю. Я вышла из самолета, и все было так… – она поводила растопыренной ладонью перед глазами, изображая полную затума-ненность сознания. – Обед, плавно перетекающий в ужин, семь часов. Там были все виноградари Бургундии. Непередаваемая атмосфера. Приехало много виноделов из И-та-ли, – женщина произнесла это слово на французский манер.
– Мы вышли с самолета прямо в этот головокружительный стихийный прорыв! Дамочки сбились с ног, разыскивая своих мужей! А на следующее утро троих из них нашли спящими прямо под виноградными лозами! Пьяными в стельку! – Изабелла хихикнула.
Подошел Ричард с глотком Кло де ла Рош Гран-Крю в бокале. Изабелла отпила и задумалась.
– Ой, слушай! – ее лицо просияло. – Боже мой, это же вино из того шато, где мы были в прошлом году! Я даже не знаю, как оно называется. Помню, что мы приземлились где-то за пределами Бургундии. Потрясающе!
Она подставила щеку двум приятелям, наклонившимся для поцелуя. Один был из Рокфеллеров. Имя второго я не раз видела на крупных строительных площадках.
– У нас много винных сообществ, – продолжила Изабелла. – Сообщества самых замороченных фанатов. Клубы. Винные ужины в клубах. Во всех наших клубах по городу. И много людей вроде Брайана, – она помахала пальчиками, приветствуя кого-то в толпе, – и других. Мы на все ужины ходим вместе. Кот-дю-Рон, Бордо и Бургундия. На следующей неделе у нас очередной ужин в очередном клубе в Такси до-Парк.
Некто по имени Майкл заключил Изабеллу в объятья.
– Как же это утомительно! Только что провели десять дней в Пари. Сейчас бы только спать. Только. Спать.
Изабелла подивилась выносливости, продемонстрированной ее мужем накануне.
– Вчера они гуляли до трех утра. Сначала все были на большом ужине у Даниэля – в Daniel, на ужине с легендами, поняла я, – а потом вечеринка до трех утра. Нельзя же бесконечно накачиваться вином! Если бы я осталась до трех, то сюда бы уже не добралась. И уж точно не добралась бы на тренировку в SoulCycle. Я знаю, что и веселья бывает слишком много, но продолжаю и иногда перехожу через край, хотя иногда нужно сказать себе: «Хватит!» И мне уже точно хватит. Я совершенно счастлива. Я насытилась. По крайней мере, до сегодняшнего вечера.
Мне пришлось извиниться и уйти. Большая дегустация подходила к концу, через несколько часов начнется гала-ужин, а я все еще не добыла никакого сокровища. Я тянула с покупкой вина, особенно после того, как Морган посоветовал мне потратить на бутылку не менее 500 долларов, а лучше в два раза больше. Я подумала, что он преувеличивает, но женщина из Израиля заставила меня беспокоиться.
– Ты можешь надеть что угодно, – сказала она. – Главное то, что ты принесешь с собой.
Я отправилась в винный магазин, весьма кстати расположенный всего в нескольких кварталах от места проведения дегустации, сообщила управляющему, что ищу бутылку для La Paulée, и обозначила свой ценовой диапазон. Он прищурился: «Каков ваш абсолютный потолок?» По его словам, принесенное вино – это все равно что фраза для знакомства. Во время ужина люди переходили от стола к столу, угощая друг друга вином. Если я хочу подобраться к другим винным РХ, то должна буду заинтересовать их своим выбором.
– Нужно продемонстрировать свой потенциал, – советовал он.
Золотое правило La Paulée – принести лучшее, что ты можешь. Кем бы ты ни был – директором хеджевого фонда или безработным журналистом, – принесенное вино должно немного превышать твои реальные возможности.
Я провела в винной лавке полтора часа и прилично упарилась, попеременно консультируясь с менеджером, строча сообщения Моргану и проверяя в интернете отзывы по каждой бутылке, вписывавшейся в мой бюджет. Поведясь на рекомендации Моргана, я остановилась на Луи Латур Кортон-Шарлемань 1990 года – белом вине почти одного со мной возраста. Морган предостерег, что у данного варианта есть приличный шанс оказаться недостаточно хорошим. Оно обошлось мне в 275 долларов. Как по мне, так истинное сокровище.
* * *
Несколько часов спустя я прибыла на гала-ужин, прижимая к груди свою бутылку, словно ценный груз. Я обогнула черные внедорожники, припаркованные в два ряда у тротуара, и поднялась по истертым ступеням Метрополитан-павильон – малопривлекательного заведения, обычно арендуемого для распродажи выставочных образцов и свадебных ярмарок. Не сказала бы, что кто-то особенно постарался его оживить и приукрасить. Белые стены были покрыты огромными, от пола до потолка, фотографиями бургундских виноградников. Изюминкой вечера явно должны были стать вина, а не декор интерьера.
На входе какой-то тип в костюме предложил мне помощь в регистрации вина, и я неохотно передала ему бутылку.
– Я сегодня весь день с одиннадцати утра ходил по художественным галереям, – сказал мужчина, стоявший за мной в очереди в гардеробе.
– Я не могу ходить по галереям трезвым, – ответил его приятель.
– Видишь ли, – возразил первый, – если я прихожу нетрезвым, то говорю: «Мне нравится здесь все. Забираю. Пакуйте».
Четыре сотни гостей на гала-ужине были распределены между столиками, носившими имя какого-нибудь из виноградников. Гости категории «гран-крю» – влиятельные персоны, известные коллекционеры или знаменитые виноделы – располагались за столиками гран-крю. Моя карточка нашлась среди таких имен, как Джей Макинерни и Нил Деграсс Тайсон, оба усаженные за столик Романе-Конти.
Я заняла свое место и представилась женщине справа, Сюзанне, блондинке лет сорока с небольшим, пришедшей с мужем на их шестой по счету La Paulée. Слева сидел Лоран – французский винодел, тоже попавший за наш столик. Он, как и я, присутствовал на La Paulée впервые.
В зале приглушили свет, на сцену поднялся Дэниел Джонс и представил сомелье, которым предстояло нас обслуживать. Когда он дошел до имен Раджата Парра, Патрика Каппьелло и Ларри Стоуна – трех знаменитых представителей этой профессии, – люди вокруг восторженно ахнули.
– Боже мой, – прошептала Сюзанна, счастливо улыбаясь своему мужу.
Дэниел передал микрофон смешливому виноделу, и тот предложил выпить за «оглушительную интоксикацию».
– Это все, чего я желаю вам сегодня вечером! – произнес он, поднимая свой бокал.
В ответ мы подняли свои. Только в этот момент до меня дошло, что мы в помещении без окон. «Удачный расчет», – подумалось мне.
– В одиннадцать начнется вакханалия, – с видом знатока прошептала Сюзанна.
Пока еще было восемь, но уже воцарился хаос. Сомелье наливали вино из бутылок размером с крепкого двухлетнего ребенка. Труппа корпулентных французов с белыми усами в одинаковых пажеских беретах и с большими бокалами красного вина сменила Дэниела на сцене. Они громко распевали Ban Bourguignon – бургундскую версию застольной песни, сопровождаемую незамысловатым танцем. Подними правую руку вверх и покрути, подними левую руку вверх и покрути, повторяй, периодически поднося правую руку с бокалом ко рту.
