– Ой-ой, это проблема, – произнес он и двинулся в ее сторону широким шагом. – Ей туда нельзя.
Майкл попытался переправить даму в менее оживленный угол обеденного зала, пристроив ее пакеты в гардероб.
Я нашла себе убежище: вклинилась в 25-сантиметровую щель между нижней частью металлического ограждения и краем стойки сомелье. Мимо него сновали официанты и сомелье, выкрикивая заказы и меняя бокалы. Я укрылась под ограждением и слушала, как персонал обсуждает свои столики:
– Эти для сорок шестого, красное, попросили декантировать.
– Два Бордо и подставку на пятьдесят восьмой, пожалуйста.
– Можно подать вино на пятьдесят седьмой?
– Поторопитесь с пастой.
– Я больше не пойду к пятому столику. Она какая-то сумасшедшая.
– Бордо на тридцатый. Там много курят.
– Там одна дамочка хлещет текилу. Я спросила, принести ли сок лайма, а она говорит: «Разве я похожа на бармена? Сами решайте. Это ваша работа!» Очень мило!
– У меня Клаудии-Бэй. Место № 1 или № 2?
– Обалдеть! Спасибо за ужасные чаевые.
– От того парня вон там даже пахнет сексом.
– Если я бешусь, так это потому, что они меня бесят.
– Она не срезала ценник с жакета. Смотри туда. Смотри!
– Новенькие. Богатенькие.
– Она просто с катушек слетела. Кричит: «Да вы с элементарной задачей справиться не можете!» Это невыносимо: они никогда не изменятся.
– О, так мило: экскурсия на кухню для двадцать восьмого столика в честь семнадцатилетия именинника. Пусть кто-нибудь из поваров вразумит его как следует.
Джордж, метрдотель, пожал руку какому-то своему знакомому и подплыл к моему убежищу. Остановившись, он показал в сторону привлекательной молодой пары за барной стойкой. Девушка с модельной внешностью была одета в кожаную куртку, а молодой человек – в ослепительно белую рубашку, выгодно оттенявшую его безупречный загар. Они не бронировали заранее, но Джордж все равно хотел усадить их за один из лучших столиков – № 2 или № 8: угловые столики с видом на обеденный зал.
– Нужно, чтобы посетители, осматриваясь вокруг, замечали их и восклицали: «Боже мой! Какая роскошная пара вон в том углу», – пробормотал он. – Нужно принарядить зал.
Виктория успела раньше Лиз подобраться к столику шефа Хамма. Для персонала Marea он был даже более знаменитой персоной, чем актеры или политики. Когда Джордж провожал его к столику, официанты взволнованно перешептывались, и Лиз решила, что Франческо, как старший по напиткам, удостоится чести обслуживать звезду вечера. Но тот был занят с одним из постоянных посетителей, и Виктория не упустила свой шанс. Шеф Хамм с ходу заказал красное вино, указав на него в винной карте.
До богатого бразильца – большого винного РХ за столиком № 8 – Виктория тоже добралась первой. Она улыбнулась его спутнице, затем ему. Женщина взяла в руки телефон, поэтому Виктория придвинулась к мужчине, чтобы обсудить с ним Бароло. Думаю, равнодушие его спутницы ее порадовало. Мне говорили, что женщины умеют «портить праздник», отговаривая мужей от интересных вин («Нельзя, чтобы винная карта переходила в руки женщины, – сообщил мне один сомелье. – Нужно, чтобы мужчина проявил настойчивость»). Не заметив, что Виктория уже приняла заказ, Лиз остановилась у восьмого столика, рассчитывая, что богатенький бразилец выберет свою обычную РРХ бутылку. Вместо этого он попросил один бокал – всего один бокал! – белого бургундского. И даже не гран-крю, а жалкое коммунальное вино, можете себе представить? Лиз была близка к обмороку, когда мы с Викторией появились с его вином. Виктория показала его заказ: Бароло 1997 года от Бруно Джакоза, 745 долларов. Интересная бутылка. Все-таки мир не сошел с ума. Бокал белого – лишь начало.
Опыт изучения психологии явно помогал Виктории в работе. На само вино – откупорить, декантировать, охладить – тратилось удивительно мало времени. По большей части она занималась тем, что «читала» людей. Виктория должна была определять, в какой момент клиент начинал описывать не столько характеристики желаемого вина, сколько качества, которые пытался продемонстрировать своим выбором, – влиятельность, мужественность, силу, – и Виктория должна была четко определять этот момент, а затем давать соответствующие рекомендации.
Виктория поспешила на помощь четверке молодых людей в рубашках с воротничками на пуговицах и мягких кожаных туфлях. «Наверное, банкиры», – предположила она.
– Я хочу что-нибудь полное, богатое – самое роскошное вино, которое вы можете предложить, – попросил один из четверки.
Виктория предложила три разных варианта. Они остановились на Амароне – красном итальянском вине, больше всех изысканных красных вин похожем на сироп от кашля. Такое пьют со стейками и блюдами из кабана, а не с дуврской камбалой и морским ежом, но они его заказали. Виктория уже наполнила бокалы, но молодые люди ее не отпускали. Решили приударить за девушкой?
– Не знаю, – ответила Виктория. – Вообще-то у них обручальные кольца, хотя, если честно, кого это сейчас останавливает?
Мне пришло в голову, что ежевечернее обслуживание клиентов-мужчин возлагает на девушку-сомелье дополнительное бремя. Морган лишь помогал сделать выбор. Виктория же должна была помогать с выбором и при этом обольщать. Дело не в том, что ей хотелось закрутить роман с банкирами. Просто она должна была тешить их самолюбие, создавая впечатление, что не исключает такой возможности, и поощрять их поползновения, хотя бы до момента оплаты счета. Другая девушка-сомелье выразилась на этот счет более прямолинейно: «Пусть они думают, что могут снять меня на ночь. Но для этого им придется доказать свою платежеспособность».
Четверка в воротничках на пуговицах прикончила свою бутылку Амароне, и Виктория снова к ним подошла. В компании было уже шесть человек. Один из них поинтересовался, что бы Виктория посоветовала к заказанным ими блюдам.
– Определенно не Амароне, – призналась она.
Она показала ему нечто совершенно другое – Домен Жаме 2011 года, менее жирное вино сорта сира, но все же мощное и достаточно богатое – гарантированно. Это было ее самое любимое вино из всей карты. Виктория покорила их первой бутылкой, поэтому они согласились попробовать сира. При стоимости в 295 долларов оно было на 100 долларов дешевле предыдущего Амароне.
Я была удивлена ее честностью, учитывая то, что от сомелье клиенты чаще всего ждут (и получают) подтверждения собственного выбора. У каждого сомелье, которого я встречала, была дежурная хвалебная фраза. Они использовали ее, когда хотели выставить в лучшем свете – но без искренней похвалы – далекий от совершенства выбор вина, сделанный гостем. Виктория в таких случаях просто перечисляла факты: Амароне производится в Венето. Это купаж из сортов корвина, корвиноне и рондинелла. Андреа из Jean-Georges ограничивалась фразой: «Это вино дает обещанный эффект». Джейн, сомелье из Del Frisco’s, быстро произносила: «Это настоящая классика». Морган почти не скрывал своего истинного отношения: «Оно весьма приятное», «Оно очень питкое», «Это симпатичное вино для пикника».
