Автобус высадил нас на открытой террасе, напоминавшей оживший коллаж из красивых журнальных картинок. Профессия сомелье определенно не лишена приятных бонусов. Приглашенные на вечер музыканты перебирали струны своих гитар на травянистом склоне. Нашему взору предстало патио с очагом, а за ним до самого горизонта простирались бесконечные виноградники. Над столами, застеленными скатертями с цветочным рисунком, были развешены гирлянды, а сами столы украшены свечами и сервированы как минимум – я прикинула на глаз – семью бокалами на одно посадочное место.
За ужином говорили поочередно о винах, выпитых в прошлом, о винах, выпитых в последнее время, и о винах, которые надеялись попробовать в будущем. Джефф, один из мастеров сомелье, провел общий опрос на тему того, к какому блюду лучше всего подойдет его бутылка старого Мёрсо. Тут все были единодушны: только устрицы. Дейна, тоже дошедший до финала конкурса, пустился в воспоминания о Монте-де-Тоннер Равено 1996 года, которое подавал на своем дне рождения несколько лет назад. Они с Морганом с ужасом вспомнили руке – красное вино из итальянского Пьемонта, которое им пришлось дегустировать вслепую в прошлом году на TopSomm. Это напомнило Моргану белое вино, которое он несколько лет назад дегустировал вслепую на экзамене Совета, когда получал сертификат сомелье. Он никак не мог успокоиться и все возмущался, что другим экзаменуемым хватило глупости обозвать это вино вионье.
– А я им говорю: «Где вы вообще пробовали вионье с высокой кислотностью и остаточным сахаром? Уж называйте вещи своими именами и скажите, что это…
– Подкисленное калифорнийское с Центрального побережья! – перебил его Дейна, вызвав взрыв смеха за столом: видимо, он сказал что-то невероятно смешное. – Мол, мы тут по ошибке вывернули мешок лимонной кислоты в свой чан с вионье!
– Ха-ха! Подкисленное калифорнийское! – гоготал Джексон, финалист, прилетевший из Сиэтла. – А что, лимонную кислоту продают большими мешками?
– Да, продают, – ответил Дейна.
– Однозначно, – добавил Морган.
– Я храню дома несколько пакетов лимонной кислоты для приготовления тоника, – сказал Дейна.
– Ты сам делаешь тоник? – спросил Джексон. – А я готовлю раствор хинина!
Дейна не впечатлился.
– Я беру кору хинного дерева вместо хинина, – произнес он, явно гордясь собой.
– Да-да, конечно, я тоже использую кору, – быстро поправился Джексон. – Сначала мне попадался только готовый порошок, но потом я нашел магазин, где продают саму кору, – И попытался компенсировать свой промах: – Хочу попробовать самостоятельно приготовить вермут.
Тут мое внимание отвлек мужчина лет шестидесяти в темно-синем блейзере с золотыми пуговицами. Он ходил от столика к столику, хлопал гостей по плечам и жал руки. Это был Фред Дейм, виноторговец и сомелье, неофициальный талисман-покровитель как Гильдии сомелье, так и Совета мастеров сомелье. Дальновидный делец, знаток привилегированных сообществ для людей, располагающих деньгами, временем и властью. Именно с подачи Фреда экзамены Совета (организация-то британская) впервые были проведены в США.
– Жена сказала: «Больше никаких клубов!» – пророкотал он и тут же похвастался, что стал членом еще парочки загородных клубов.
Фред поддразнивал конкурсантов. Они нервничали, но старались не подавать виду.
– Что вы знаете о российских винах? – спросил он у конкурсантов, сидевших за одним из столов.
Они молчали. Фред покосился на них:
– Плохо дело.
Он остановился возле Моргана, Дейны и Джексона, наклонился поближе и заговорщицки подмигнул:
– Это конкурс, а не экзамен, так что забудьте о честной игре. Хотите победить – спаивайте соперника.
Кажется, они приняли совет близко к сердцу. Пиво по дороге из аэропорта, вино в автобусе, коктейли и семь бокалов вина за ужином – а эти люди все никак не могли утолить жажду. Мы ненадолго зашли в гостиницу, чтобы перегруппироваться. Кто-то нашел пустой бокал от мартини на журнальном столике в лобби. Несколько сомелье выстроились в очередь его понюхать.
– Думаю, это «Кузнечик»[14], – сказал один.
Морган понюхал и согласился:
– Пахнет крем-де-мант (мятный ликер) и «Гальяно» (итальянский ликер).
Морган повел всех в Russian River – мини-пивоварню, расположенную ниже по той же улице, что и наша гостиница. Всю стену за барной стойкой занимала грифельная доска с перечнем ассортимента: всего около тысячи наименований с самыми необычными и неожиданными названиями. Например, «Дефенестрация» (смертная казнь путем выбрасывания из окна). А еще «Проклятие». Не подумав, я попросила своих спутников порекомендовать мне какой-нибудь напиток – с таким же успехом я могла прыгнуть в бассейн, кишащий голодными пираньями. Разразился хаос.
Не знаю, какое пиво мне в итоге принесли. Это не имело значения, потому что стакан тут же был выдернут у меня из рук одним из сомелье, пожелавшим его попробовать. Люди отпивали из своих стаканов и пускали их по кругу: чтобы каждый мог добавить новый пункт в свою постоянно пополняющуюся базу данных вкусов и ароматов.
Пиво я так и не допила. Время близилось к полуночи, и в баре осталось всего две женщины: я и еще одна девушка, сидевшая в компании своего молодого человека. Сочетание позднего времени, количества выпитого алкоголя и гендерного соотношения развивалось в предсказуемом направлении. Я начала понимать, что при всех своих приятных бонусах эта профессия может иметь для женщин – по-прежнему представленных в меньшинстве – гораздо менее приятные побочные эффекты. Один судья был готов пустить меня переночевать в свой «большой» гостиничный номер. (Заметьте, я пристанища не просила.) Потом пришлось отбиваться от одного очень нетрезвого сомелье, который после неуклюжих попыток флиртовать начал откровенно распускать руки. И я ушла домой, точнее в свой гостиничный номер – вполне обычного размера.
* * *
Спустившись утром к завтраку, я застала двух судей за обменом дегустационными заметками о питьевой воде из крана.
– О, отличный выбор воды, – произнес Джейсон, мастер сомелье, кивая в сторону бутылки Aquafina, которую принесла с собой его коллега Джессика, тоже мастер сомелье. – Мне пришлось попробовать воду из крана, чтобы понять, что бутилированная стоит своих 4 долларов. По-моему, вода в кране отдает пробкой.
Из конкурсантов вниз притащился только сомелье сорока с лишним лет по имени Джон. Он судорожно пытался выяснить, где бы в такое время раздобыть бокал теплого пино-гриджо. Это было частью его ритуала перед дегустацией. Джону нужно было настроить рабочий инструмент, как скрипачу – скрипку: сделать глоток вина, чтобы язык акклиматизировался к кислоте и спирту. Без этого он никак не мог приступить к слепой дегустации.
– Даже не знаю, где бы взять пино-гриджо. Сегодня воскресенье, а у них тут строгие законы по поводу продажи алкоголя, – переживал Джон. – Наверняка в гостинице все бары закрыты.
