В музыкальных школах и студиях сейчас учится каждая третья девчонка. Отбирают по слуху и чувству ритма, который у этой подруги явно есть. На скрипки, виолончели, вообще на струнные инструменты идут мало, на баян и гитару родители в большинстве своем отдают мальчишек. Чтоб «веселили компании». Девчонкам остается фортепиано. Даже если специализация другая, факультативно к черно-белым клавишам прикасаются все. Учат по обязаловке тошнотворные этюды, менуэты разные, полифонические навороты Баха – сдали и забыли. Зато «Лунная соната» и багатель «К Элизе» Бетховена – общепризнанный и всеми горячо любимый минимум.
Как ни гадай – не промахнешься.
– Я все про тебя знаю, – вновь шепнул я в доверчивое ухо, придав голосу зловещий оттенок. – Потому что я… пришелец из будущего. Тада-а-ам! И знаю, что с тобой будет дальше.
– Браконьер ты из будущего, а не пришелец, – было мне ответом. – Нехорошо, между прочим, кадрить чужих девчонок, да еще и на вражеской территории. Гляди, как Артем на тебя зыркает, сейчас мимо кружки прольет!
– Ты же сказала, что он фантазер. «Фан-тазер… ты меня называла…»
– А может быть, я пошутила? Или просто хотела заставить поревновать мальчика? Наивные вы пацаны, как… дети малые!
Девочка-вамп!
Которая минуту назад банально трусила поцеловаться.
Я только головой покачал.
– С тобой и не поспоришь. А давай действительно устроим твоему жениху представление с переживаниями. К примеру…
Дальше я ничего не смог произнести.
Потому что леденящий ужас в один миг парализовал мне горло – словно микровзрыв моментальной заморозки. До уровня абсолютного нуля. А по спине, хранившей еще пока остатки человеческого тепла, колючей поземкой побежала знакомая дрожь. Как тогда в лагере, когда вино в бокале Дианы начало сходить с ума. Вместе со всем миром…
И так же внезапно, как этот непрошеный паралич, у меня появилось…
…Знание.
Не глобальное, нет.
Не абсолютное… к сожалению. До божественных категорий мне как было далеко, так и осталось. У меня появилось малюсенькое, никчемное знание, локализованное во времени и пространстве до смешных величин, – оно ограничивалось размерами комнаты в студенческом общежитии и… шестнадцатью минутами моей предстоящей жизни.
Так вышло, что в каком-то смысле я не соврал имениннице – я действительно знал, что с ней будет. Потому что через пятнадцать минут она…
…умрет.
Глава 3
«Лучше бы тебе этого не знать»
Это было не предположение.
И предвидением это тоже назвать было трудно.
Не расчетом, не прогнозом, не слепым угадыванием. И даже не твердой уверенностью, какой бы безапелляционной она ни была. Это было самое что ни на есть настоящее Знание!
В чистом виде.
Только так и не иначе.
Без вариантов – ЗНАНИЕ.
Потому что предстоящие минуты общей численностью шестнадцать оборотов секундной стрелки по циферблату – ни больше ни меньше, – я уже… прожил. Лично и непосредственно. Только что. Секунду назад. Ту самую чертову секунду, которая вновь застыла, как муха в янтаре, хоть жужжи, хоть не жужжи. И все эти как в кошмарном сне прошедшие минуты я был именно в этой самой общаге, среди развеселых студентов-строителей, на глазах у которых и умирала эта девочка.
Точнее… умерла.
Окончательно и бесповоротно. По всем признакам – от… асфиксии. От анафилактического шока, надо думать, приключившегося у нее скорей всего из-за аллергии на алкоголь. Да-да, на алкоголь! Именно в нашей стране и именно такая вот редкая аллергия!
Бывает же…
И самое страшное, что весь этот дикий кошмар уже произошел! Это чудовищное, нелепое происшествие уже случилось, уже осталось у меня в памяти за спиной, позади в прошлом. И одновременно… впереди в будущем. В очень недалеком будущем.
Каких-то…
Ничего не понимаю.
Вновь чудовищно кружится голова. Опять «вертолет», мать его вертушечью… прицепился, гад. И не пил ведь вообще ничего. Или пил? Да нет же… отказался.
Это все точно было в реальности – не во сне и не в бреду, я уверен.
Мы танцевали «медляк» с этой именинницей, болтали ни о чем, подкалывали друг друга и смеялись. Потом к нам откуда-то сбоку подгреб Артем с кружками и занудным предложением «остаканиться». Пока я бездарно отнекивался, Ленка, видимо, под впечатлением назревающего любовного треугольника, сулящего головокружительные перспективы в жизни, схватила жестянку, отхлебнула и… тут же, закашлявшись с надрывом, осела на пол, стала задыхаться и царапать себе шею. Кто-то даже заржал, не врубившись, кто-то кому-то стал дурашливо объяснять, что телке, мол, в вино подлили… спирт! Типа он сам видел… ха-ха… пить девочка не умеет… мама не разрешает…
Никто сразу и не понял, что она умирает.
Никто, кроме меня.
Потому что я видел, как она безнадежно и неотвратимо уходила, как ни старался я ее реанимировать в силу своих дилетантских медицинских навыков. И вновь кто-то хохотнул нервически, когда я стал вдувать воздух ей в легкие, рот в рот… и когда в панике давил ей на грудную клетку, раз за разом, обливаясь потом и холодея от заливающего мозг осознания безнадежности.
Никто даже не сообразил метнуться позвонить в «Скорую» – думали, шутки все это. А может, и не думали вообще ничего. Просто цепенели, как я сейчас, от ужаса – кто из этой быстро взрослеющей детворы видел до этого смерть так близко? Особенно здесь, особенно сейчас, особенно… того, с кем только что так весело проводил время!
Но… как же так?
Что происходит?
Вот же… вот же она живая передо мной!
Прижимается ко мне в «медляке», и руки ее по-прежнему на моих плечах. Теплые руки! Не скрюченные в предсмертных конвульсиях! А я… а я обнимаю ее за талию, пальцами чувствуя твердую ложбинку на девичьей пояснице под тонкой тканью…
Голову опять крутануло так, что потемнело в глазах.
И… паралич отпустил.
– …Ну что «к примеру»? Эй! Ты чего застыл?
Я сильно зажмурился – в темноте под веками привычно вспыхнули тысячи белых звезд, полыхнули и поплыли куда-то в сторону, словно далекие туманности в иллюминаторе звездолета. Потом аккуратно открыл глаза и сфокусировал взгляд прямо перед собой.
Жива. Точно!
Так же точно, как и… мертва… была только что. Лежала вот тут около стола, и пульс на сонной артерии вообще не прощупывался!
Галлюцинации?
Я осторожно убрал руки от ее спины, затравленно огляделся и буркнул угрюмо, слегка качнувшись в сторону ее виска:
– Поговорить… надо. Выйдем.
Развернулся, как в полусне, и шагнул в сторону коридора.
