– Я знаю, что из фильма. Какая разница? Думаешь, я не поняла, что дела твои… они опасные? После того, как тот тип мне хлороформом в лицо заехал?
Я помолчал.
А что тут скажешь?
Так! Если мы благополучно проскочим этот избыточно освещенный вход на кладбище и пойдем вдоль забора дальше, то за следующим поворотом можно нырнуть в темный переулок, ведущий в ту самую злосчастную Загородную балку.
А там…
А там, после миндального подъема, который, разумеется, не освещен, рукой подать до моего дома. Где есть одежда. Любая! Хватит нам штанов и рубашки. А Тошку все же нужно будет уговорить некоторое время поскучать одной. Например – на трибунах детского стадиона, что около моей школы. Там нет освещения, и самое неприятное, чего можно там ждать, – это развеселой банды полупьяных подростков под ивами на северном газоне.
Правда, фигня?
Я не прикалываюсь. Это – фигня! Тех подростков не надо опасаться.
Почему?
Да потому что это мой район!
Это я – тот самый хулиганистый подросток, что тусуется по вечерам на стадионе со своими корешами и одноклассниками. Но… исключительно по будням. А сегодня – суббота, и нас там нет. Потому что одни зажигают в центре, на главной танцплощадке, которая по совпадению судьбы тоже называется «Ивушкой»! А другие смотрят хоккей дома. Те, которые ботаны и отличники.
Про третьих вообще молчу!
В итоге…
…Бинго! Стадион пуст. И неопасен.
Надеюсь, что уговорю свою перепуганную подругу.
А сам смотаюсь домой за шмотками.
Вперед, короче…
– Ты все-таки молодец, – похвалил я Тошку, ускоряя шаг и… слегка кривя душой. – И все же кто именно тебя арестовал?
– Скажешь тоже, – хмыкнула она, – «арестовал». У нас тут кино, что ли?
Оттаивает. Это хорошо.
– У нас тут… кино и немцы. А может, кто и похуже!
– Это точно. Галина!
– Что Галина? – не понял я.
– Это Галина была, – начала рассказывать Тошка. – Я вернулась к гостинице и сразу увидела зеленую машину, хотя уже стемнело. Там на стоянке освещение хорошее, а машина стояла как раз в том месте, где и была раньше. Сначала я следила на расстоянии, с остановки на Восставших, но ничего не происходило. И тебя почему-то не было. Тогда я подумала, что, может быть, ты сидишь внутри, просто издалека не видно. Вот и решила подойти ближе. А чтоб незаметно было, шла вдоль пристройки. Знаешь же там, у гостиницы?
Я кивнул.
А ведь, скорей всего, именно Галина и освободила Сеню. Как? А что, если она сверху видела всю погоню? Элементарно. Заметила, куда мы ломанулись, спустилась и в балке нашла привязанного к радиатору дружка. Все просто!
– Зря ты все же…
– Ничего не зря! Только подошла к машине, а там эта Галина. Получилось как… «на живца», ведь так же в фильмах?
– В фильмах убитые персонажи после выключения камеры восстают из мертвых, отряхивают свои слегка подмоченные штанишки и идут в персональный трейлер на колесах. Пить кофе с коньяком. Вместе со своими убийцами, между прочим…
– А что такое трейлер?
Я закатил глаза:
– Вагон-ресторан. Так. Здесь под фонарями надо пройти очень быстро, пока никого не видно. Давай-давай. Вот и умница.
– А что ты задумал?
– Задумал я… прекратить твое возмутительное неглиже и отправить уже этот сладкий персик на съедение папе Брониславу. Благо скоро хоккей закончится.
– Ой, я, кажется, ногу проколола. Больно!
– О господи! Дай посмотрю.
– Вот здесь.
– Ничего не вижу. Темно, блин. Идти сможешь?
– Могу… но не быстро.
Она же босая!
Да ты, парень, сама наблюдательность.
А здесь не песочный пляж! Обратил внимание? В городских закоулках, да еще и впотьмах, голой пяткой на грунтовке можно всякие интересные вещи нащупать. Большей частью или твердые, или острые. Бедная девчонка!
Я без лишних слов обнял ее за талию, зацепил под колени и поднял на руки. Да она как пушинка! Так даже быстрее получится.
– Пока несу, рассказывай дальше, как со злом боролась.
– А уже и рассказывать нечего. Галина, когда меня увидела, велела садиться в машину. Как будто бы это ты так сказал. А я сразу поняла, что она врет.
– Как поняла?
– Не знаю. По глазам. Они у нее метались из стороны в сторону, бегали. Потом она за руку меня схватила, и я вырвалась. Хотела убежать, а за моей спиной уже стоял тот, в черной футболке. И с красной рожей, будто ему пощечин надавали. Я прямо в него и врезалась. Тогда они вдвоем меня схватили и затащили в машину… а потом хлороформом. Дальше ничего не помню. Очнулась – темно и холодно. И какая-то страшная песня…
– Ага. Кантата дебилов! В камерном исполнении. В подвальном, если точнее…
– Потом сразу свет, шум и… ты поднимаешься из темного угла с кривым ножом. И глаза такие… чужие.
Теперь я понял, что означало выражение ее лица там, на помосте.
Разочарование.
Несколько черных мгновений разочарования в близком до этой секунды человеке. Покуда нож не стал резать веревки на руках и ногах. Вот тогда все и стало как прежде. Но за те мгновения я повторно приговорил бы Циму с Галиной, эту чертову парочку, к еще одному гильотинированию.
Многократному!
А ведь еще и сомневался по поводу собственной чрезмерной жестокости. Да их не из техникума надо было гнать, а из города! Вымазав по доброй европейской традиции смолой и вываляв в куриных перьях. Два мерзких чучела!
Что же мы за люди такие… добрые!
– Представляю, что ты надумала.
– Да, если честно, не успела ничего надумать. Страшнее было обнаружить себя голой… среди людей.
– Где ты там людей нашла?
– Тебя… к примеру.
– Это что, не понял, тут со мной кокетничают, что ли? Свернувшись на ручках лисенком? Пригрелся, зверек? Эй, лисий детеныш!
Тошка хихикнула и уткнулась мне в плечо.
А я поймал себя на мысли, что не думается больше про гильотины! Напротив, странным образом хочется сюсюкать и утютюкать над своей драгоценной ношей, как выжившая из ума старушка пускает пузыри над кошачьим выводком. Замечу – сейчас мы движемся среди жутковатых развалин Загородной балки, где вообще-то и днем гулять небезопасно.
Пофиг!
Странное ощущение. Незнакомое. Одновременно и теплое, и… дискомфортное. Как если бы в чем-то постыдном уличили.
В чем? В нежности?
Да что в ней постыдного?
