А секунд через десять ты просто плывешь от потери крови.
Или от вида оной.
Так, как это тут же сделал бравый Димон, неожиданно зашатавшись, сидя на полу и, заскулив по-заячьи, бликуя в сумеречном свете подвала мокрыми щеками.
– Перетяни его, Серый, – бросил я второму, мягко отступая назад. – Истечет кровью. Не видно мне, куда я попал. Если в артерию, грустно будет.
Щербатый молча наклонился к подельнику и потянул у него из штанов брючной ремень. Своего нет? Или просто жлоб? Димон зарычал от боли и… страха. А ты как думал? Ножом не только в пальцах крутят!
Я оглянулся – как там девчонки?
Нормально. Жмутся друг к другу под перевернутым крестом.
А где…
Не понял. Где Жрец?
– Он вдоль стены ушел, – дрожащим голосом сообщила Ольга. – Пока вы крутились. Я поздно заметила…
А что бы она сделала?
– Пусть… как там Сеня?
– Дышит.
– Мы уйдем сейчас, Оля. С Тошкой. Ты Сеню определи… куда надо. Пусть лечится парень.
– Да.
– Слышь, Айболит! – повысил я голос. – Серый! Я говорю, уйдем мы сейчас. Есть возражения?
– А мне-то шо…
– Вот и славно. Девочка тут юродивому поможет, ты уж ее не обижай.
– Ее обидишь! Тут это… Димону хреново.
– Я понял. Жди «скорую». К забору пришлю, где проход. Тащи пока болезных туда – и большого, и малого. Все! Время не теряем, я к телефону.
– Постой, Караваев, – позвала меня Ольга, когда я, придерживая за плечи Тошку, уже проходил мимо Серого с Димоном. – Я хочу сказать. Ты просил. Так вот, Жрец – это…
– Я знаю, – бросил я, не оборачиваясь, и пошел дальше.
Догадался уже.
Глава 37
Комплексы по Фрейду
Ну и как теперь эту красавицу сдавать родителям?
Я понимаю, что она уже большая девочка, но возвращаться со свидания голой, пусть даже и завернутой в черную тряпку, – это, знаете ли, уже перебор!
А папа Бронислав как считает?
Он сегодня как раз не в рейсе – дома, хоккей смотрит. Повезло семье. Особенно единственной и от этого горячо любимой дочке, что шмыгает сейчас носом у меня на груди и вновь дрожит, как перепуганный воробей.
Наверное, думает – ни хрена себе помогла другу!
А не пошел бы этот друг на…
Таких друзей – за… ухо и в музей! Правильно, Бронислав? Подожди, не отвечай пока. Ключевое слова – «пока». Сейчас рано еще отвлекаться от телевизора и от триумфа «Красной машины». Что там у них, третий период в разгаре? Должны выигрывать две банки. Следи в концовке за Голиковым – еще одна будет!
В общем… папа пусть пока не нервничает.
Что-нибудь придумаем.
Чуть раньше я, как и обещал, вызвал по телефону «скорую помощь» и даже, прячась в кустах неподалеку, лично проконтролировал прибытие к месту происшествия медицинской бригады. Видел, как в РАФ оперативно загрузили два травмированных тела. Одно огромное – тонко подвывающее и размазывающее грязные дорожки у себя под носом, и второе – мелкое, тихое и пришибленное, но при памяти и без видимых повреждений. Что уже хорошо.
Ольга тоже прыгнула внутрь машины и уехала вместе со всеми.
А Щербатый главарь даже и не появился около врачей. Ну, этого и следовало ожидать. Ножевое ведь – до звонка в дежурную часть с сообщением о происшествии остаются считаные минуты. Интересно даже, что там наша Княгиня «лепить» будет на уши дознавателю. Скорей всего, версия такая – больной на голову Сеня в состоянии помутнения рассудка подрезал мирно гуляющего тихим вечером по кладбищу безобидного обывателя Димона. Такого «безобидного», что под наколками кожи не видать! А чего такого? Раз обыватель – «зэчара», теперь что, и не человек, что ли?
У нас все равны!
Короче, суматоха укатила, и мы с Тошкой остались наедине со своими проблемами. Не такими грандиозными, конечно, как в подземелье, но… с одеждой моей подруги тоже «трабл» вышел неслабый!
Ее просто не было! В смысле, одежды.
Только кусок черной ткани – что-то бязевое на ощупь.
Ключевая неприятность заключалась в том, что в таком прикиде, в каком красовалась сейчас спасенная девушка, нельзя было даже выйти на более или менее освещенное место, не говоря уже о передвижениях в общественном транспорте. Добрые самаритяне в два счета ментов вызовут по этому привлекательному поводу, дай бог им здоровья!
И тем и другим, кто не понял.
А добираться до Тошкиного дома, где в числе прочих, напомню, живет еще и добродушный папа Бронислав, весом за центнер и с психикой, слегка деформированной длительным общением с боцманом Петровичем, – так это не дай боже! Ежели пешком туда, то это километров пять. И я не дам гарантии, что весь этот маршрут окажется не под исправно работающими фонарями. В которых, как на грех, именно сегодня даже лампочку никто не выбьет из хулиганских соображений. Особенно в тех местах, где замечено наибольшее количество праздношатающихся зевак. И по вечерам в том числе. Даже, я бы сказал, в основном по вечерам!
Доходчиво проблема обрисована?
Правильные формулировки – это уже не меньше четверти решения!
И что будем делать? С оставшимися тремя четвертями?
Пока мы неторопливо движемся по темной пустынной дороге, разделяющей старое городское и старинное еврейское кладбища. Здесь мало кто бывает… по ночам. Да и днем, если честно, не людно.
Я даже поежился, осознав это. За компанию с Тошкой.
Есть и вторая проблема, мешающая решению первой. Она заключается в том, что сейчас я не могу бросить девчонку одну даже на минуту! А как вы себе это представляете? Если и оставлять ее, то делать это нужно обязательно в безлюдном месте – по вышеприведенным причинам. И в темноте. Да у Тошки моментально истерика приключится, что совершенно оправдано.
Я привязан!
Да еще и ограничен в возможностях перемещения по городу.
Вот такая вот засада. Вилка. Даже цугцванг, если уже опустились до шахматной терминологии, – куда ни шагнешь, везде… счастье на букву «ж».
Я грустно вздохнул.
– Ты как им в руки попалась, звезда ночного корпоратива? – деликатно спросил Вику, бережно держа ее за плечи и двигаясь вместе с ней вдоль кладбищенского забора. – Наврала ведь мне про бабулю? Признайся!
– Нет, – еле слышно произнесла она. – Не наврала, есть у меня бабушка. На Кожанова. Я просто… передумала.
– О как! Думала-думала и передумала? И с чего бы это?
– Ты сказал… дела у тебя. «Скорбные».
Я аж споткнулся.
– И что? Это присказка такая, поговорка. Из… фильма, кажется. Даже не помню из какого.