– А он-то здесь при чем?
– А, ну конечно. Совсем ни при чем!
– Странный ты.
Обожаю эту фразу у женщин.
В ней значений – с добрый десяток. От «какой ты классный» до «ну ты и дебил»! Конкретно сейчас… похоже на «что-то я тебя не догоняю».
Ее проблемы. Я вообще-то помочь ей хочу. Правда, не знаю как. Если в компетентных органах узнают, что они психа чем-то пичкали, да еще и использовали его в каких-то мутных схемах, – всем «пушной зверь» приснится! Оптом.
– Короче… не надо больше никому про этого Сеню рассказывать. Со мной поделилась – и забудь. То, что он сам расскажет, если вообще расскажет, никто во внимание принимать не станет. Не канает он за свидетеля, как ни крути. Невменяшка. Ты, главное, сама не ведись на «горбатого».
– У тебя речь как у старого урки. Или как у матерого прокурора. Это ты… в будущем нахватался? Ты там что, в суде работал? Или в тюрьме сидел?
– Вообще не о том думаешь! Ты слышала, что я сказал?
– Да слышала я все. Мне уже пофиг.
– Пофиг больно бывает…
Серьезный у них узел нащупывается.
Не переоцениваю ли я свои силы? Псих Сеня с кастетом для подозрительных спецопераций, таблетки от маньячества, машины, яхта – как-то на безобидный детский кружок все это не тянет!
Меня начинают терзать смутные сомнения – а не обидят ли меня там?
Не возжелают ли мне зла? Эти приспешники Зла.
Свежи ведь еще шрамы на затылке! И голень, блин, ноет после трубы. Я так гляжу, с вопросами насилия у этих ребят не церемонятся особо. Выписывают по полной. И очень хорошо, что я Тошку все же дистанцировал от этой авантюры. Чуть не погубил девчонку!
А я…
А я вообще-то уж больше часа как Бессмертный!
Как умру, так и… не умру.
Страшнее, если искалечат. Инвалиду рывки в прошлое на пятнадцать минут погоды не сделают. Поэтому ставку только на чудесной фантастике делать все же не стоит. Ненадежный, знаете ли, фактор, хоть несколько раз и удачно получилось. А коли так – имеет смысл все правильно рассчитать и тщательно продумать мелочи.
Семь раз отмерь, один раз отрежь.
– Так ты не ответила, – напомнил я. – Про «послушников» этих. Как они вас различают, козлоногих?
– По «слову».
– О как! И по какому, позвольте полюбопытствовать?
– По волшебному, блин! Обыкновенное слово, каждый раз разное. Жрец сообщает мне, я – Галине. А она как-то дальше распространяет. По цепочке. Я не вникала.
– Конспираторы! «Союз меча и орала». Ну и?
– Что «ну и»?
– Слово какое? На этот раз?
– «Пятое колесо».
…В телеге. Так Галина меня называла.
Вырвалось у нее, понимаешь.
– Это два слова.
– Тебе не все равно? Можешь сказать просто – «колесо». Эти «послушники» все равно бараны конченые. Им тоже все пофиг.
Милая семейка.
– А кто они вообще?
– Да мне почем знать? Придурки какие-то. Тебя чем-то напоминают!
А я уже даже привыкать начинаю к риторике этой взбалмошной аристократки. По крайне мере понимаю, что маниакальное желание кого-то обидеть у нее оттого, что… самой больно. Не физически, ясное дело. Болят у нее более тонкие материи. Иначе зачем бы она нас с Тошкой предупреждала о грядущих неприятностях, а потом еще, до кучи, становилась моей не очень надежной, но чрезвычайно полезной соучастницей?
– Придурки тоже бывают разные, – произнес я задумчиво, – и голубые бывают, и… красные.
Короче, «послушники» эти, получается, как обслуживающий персонал тайного общества. Нехило. Фирма веников не вяжет!
Что-то я комплексовать начинаю. Чтобы не сказать… «очковать».
– Из всех придурков мира ты – самый душный!
Говорю же, обидеть хочет.
– Да-да, согласен, – отмахнулся я рассеянно. – А ты всех хорошо знаешь?
– Кого? Послушников? Вообще никого не знаю. Только в лицо.
– Да нет! Не послушников. Рогоносцев ваших, дьяволопоклонников.
– Нужны они мне. Привет-прощай.
– А они опасны?
Вот к этому главному вопросу я ее и подводил все это время, прикидываясь «душным» занудой. Ответит или нет?
Она с выражением посмотрела на меня.
Тот самый взгляд, что я недавно окрестил как «ты такой странный», помните?
– Они идиоты.
– Что, как Сеня? – перепугался я. – Тоже больные люди?
– К сожалению, нет. Просто дураки и… дуры. Детский сад!
Уже легче.
– А… Сеня?
– Сеня самый опасный. А Жрец… самый взрослый. И самый продвинутый. И… сволочь последняя!
– Емко.
И все же как от нее добиться – Дьябло это или нет?
Я до сих пор не выяснил этой простейшей дилеммы, а Ольга темнит. Если не Доценко, тогда кто этот Жрец? Взрослая и продвинутая… сволочь. А может быть, он настолько продвинут, что искусно играет в быту роль придурковатого капитана? Запросто! Видал я уже на своем веку талантливых лицедеев среди отрицательных персонажей.
– Мы долго еще здесь отсвечивать будем? – завела Ольга старую пластинку. – Можно было в кафешке подождать! Сидим тут в этом пылесосе… Я провоняла уже вся.
– Да уж. Запашок. Как на вашем пиратском баркасе прямо!
– С чего это он вдруг наш?
– А чей?
– Чей надо!
– Слушай, а я как-то там, в трюме, кое-что странное увидел. Не знаю – показалось или нет, но там было… тело женщины!
Ольга с удивлением посмотрела на меня:
– На «Сатане»?
– Угу.
– И что ты там делал?
Я неопределенно пожал плечами. Вот что ей ответить? Типа «я там по времени прыгал – пятнадцать минут туда, пятнадцать минут обратно».
– Случайно попал. По ошибке. А в трюме – баба под брезентом. И дохлятиной воняет!
– А это, друг мой Караваев, тебе посчастливилось лицезреть знаменитую гейшу всея Аполлоновки, легендарную Екатерину Великую! В быту отзывающуюся на прозвище Катька Шлеп-нога. Хроменькая она. И глазами косовата. Что не мешает знаменитому капитану сохнуть по этому цветочку всей его черной романтической душой.
– Ты что, прикалываешься, что ли?
– Кто ж над этой святой любовью будет прикалываться? Этот роман сотрясает устои общества! Великолепный Дьябло за свою подругу как-то даже сражался в Ушаковой балке. Троих ханыг разогнал, а сам получил боевое ножевое ранение… в район промежности. Целая история была… с реанимацией! Говорят, что-то ему даже там ампутировали. Полностью ли, частично – не признается. Серьезно не слышал?
