Не всякий устоит! «Хомячки» с Болотной не дадут соврать.
Я представил, как могли бы выглядеть наши эротические упражнения с Галиной со стороны искушенных наблюдателей: два обнаженных тела в мерцающем свете чадящих факелов. Все это на каком-нибудь алтаре, задрапированном черным бархатом, в окружении безмолвных адептов, нацепивших по такому знаменательному случаю зловещие плащи с капюшонами. С кровавым подбоем!
И под музыку.
Скажем, что-нибудь из Ханса Циммера. «Инферно»! Ну, на крайняк – саундрек Игоря Корнелюка из сериала «Мастер и Маргарита». А! Не написан еще, извиняюсь. Давай, Игорек, расти быстрей!
И все равно – Голливуд нервно курит!
М-да. Фантазийный аппарат у меня что надо, чего уж тут вновь скромничать? Да только… Галина всю сцену портит. Экзотический антураж сумрачного подземелья ее привлекательней почему-то не делает – при всем старании моего богатого воображения. Красные щеки, массивный торс, толстые плечи – фу! Коса, правда, красивая, до пояса… толстая… а, блин, опять толстая! Коса тоже не помогает. Не хочу, короче.
Не хочу и не буду!
Сделаем так: пока все эти игрища не наносят урона моей психике – так уж и быть, повнедряюсь еще в эту секту. А на опасной красной черте развернусь лицом к врагам и… как в той песенке от Марины Кравец из «Камеди-клаба»: «Секса… не будет! Оу-оу».
Хотел бы я посмотреть на их рожи!
А Марина, кстати, в этом времени и не родилась еще. Тоже… надо бы поторопиться.
Короче.
Продолжаем прикидываться озабоченным юнцом. Чего там Галина от меня хотела? Тошку приобщить к темному делу?
Ну… разве что очень аккуратно.
И под мою персональную ответственность.
– Викуль, тут такое дело…
– Не смей меня больше так называть! Гадость какая – «Викуль». Кулек я тебе, что ли… с усиками? Лучше просто Викой.
– Ах, ну да. Вика. Конечно, Вика! Виктошка, ведь так тоже можно? Короче… Виктошка, помощь твоя нужна.
– Хорошо. – Она покладисто уткнулась мне в плечо.
Даже не спросила, какая помощь требуется!
Причем сначала рыкнула по поводу «Викули», и тут же – паинькой в плечико: «Хорошо, моя радость. Проси все что заблагорассудится. Чего изволите?» В этой невообразимой девчонке живут два человека (кто бы говорил)! В хрупком создании – железобетонный характер. У нее женская чуйка развита, как у матерой сорокалетней хищницы. Откуда это у нее? Ох, бедными будут женихи у нее года через два!
А я? Ну… там посмотрим.
– Тошка, как ты относишься к… сатанистам?
Мужики – они ведь такие дипломаты! Интриганы, я бы сказал, клейма ставить некуда. А еще женщин дурами считают!
– Плохо.
– И я… плохо. А что бы ты сделала, если бы узнала, что эти сатанисты есть среди твоих знакомых?
– Не знаю. Стала бы их избегать… наверное.
– Почему?
– Не думаю, что они хорошие люди.
Я покачал головой:
– Какое точное определение. И простое!
– Разве не так?
– Конечно, так! Я не прикалываюсь. Ты так легко суть уловила, а я голову ломал, что же их всех объединяет? И… выдает.
– Выдает?
– Демаскирует.
Тошка оторвалась от моего плеча и глянула на меня своими наивными глазищами:
– А они что, прячутся?
Я почесал в затылке:
– Ты знаешь, не особо. И это мне кажется странным.
– А о какой помощи ты хотел меня попросить?
Прямой вопрос. Он подразумевает честный ответ. А не испугается?
– Мне надо внедриться в сатанинскую секту. Поможешь?
– А как?
Не «что за секта», а сразу – «как»! Какова?
– Нужно составить мне компанию. Притвориться, что ты тоже интересуешься всякой дьявольщиной.
– Ну… мне, если честно, и правда интересно.
– Интересно?
– Успокойся. Не до такой степени, что начну кошек по свалкам ловить и хвосты им откручивать. Простое любопытство. Как в незнакомый храм сходить – к буддистам, например, или к мусульманам.
– У мусульман мечеть, – на автомате поправил я ее задумчиво. – И у мусульман с буддистами не так опасно, как у этих придурков козлоногих!
– Ты меня что – отговариваешь? Или все же просишь о помощи?
– Не знаю. Мне… как-то нервозно за тебя.
– Почему вы, мальчишки, избегаете слова «страшно»? Что в этом постыдного?
– Да! Мне за тебя страшно! Но без твоего участия втереться в доверие к этим странным людям мне будет гораздо сложнее.
– А зачем тебе к ним?
Опять попала в суть. Я уже говорил, что восхищаюсь этой девчонкой?
Может, подождать года три и жениться на ней самому? Так ведь… кто сказал, что я – подарок? За что ей эти вериги?
– Затем, что хочу разогнать эту сатанинскую банду к чертовой матери!
– Звучит убедительно.
А вдруг им у нее понравится?
– В смысле?
– Проехали. Расскажешь?
– Что?
– Все, что знаешь, разумеется. Ты ведь настаиваешь на моей помощи?
– Э-э… ну да.
– А напарник в таком деле должен знать все. Не так ли?
Я вновь потянулся к затылку. А там – болезненный рубец. Пульсирует до сих пор, между прочим. Правильно ли я делаю, что втягиваю это чудо с глазищами в такое грязное дело? И в опасное. Нет ответа – и эта музыка будет вечной.
Я рассказал.
От и до.
С небольшим исключением – в моем рассказе отсутствовала Княгиня Ольга, бегающая без лифчика по бетонной дорожке. То есть… она там бегала, конечно, но… одетая. Точнее – без излишних деталей в описании одежд. Что я, кутюрье, что ли? И не было лирических заметок на полях, касающихся романтической искры, промелькнувшей между нами в конце мола. Я вам что, поэт-романтик? Не надо эту тему… педалировать. А то и по педалям можно схлопотать между делом. А то и между…
Про Галину, кстати, я тоже рассказал, наплевав на давешние предупреждения. Вот еще, будут они мне тут указывать, что говорить, а что нет!
В конечном итоге Тошка согласилась помочь.
И, к тревоге своей, я видел, что ей реально становится интересна вся эта заварушка. Не смутили даже страшилки про кастет, женское колено и «куриные лапки» на коже, напротив – они ее заинтриговали даже. Ох уж эта неискушенная советская молодежь! Тоже, между прочим, фактор нашей идеологической слабости – одними комсомольскими стройками тягу молодняка к захватывающим и опасным приключениям не восполнить. Героизируем подвиги революционеров, восхищаемся защитниками Родины, а созданный потенциал на практике не используем.
