– А что еще?
– У нас много чего есть.
– Например? – реально заинтересовался я.
– Например, связи. Мы очень многое можем. Взять хотя бы Цимакина. Ты думаешь, он сам в технарь поступил? С его церковно-приходским уровнем?
А ведь и верно.
Я вспомнил по прежней жизни, что Цима всегда как-то умудрялся относительно безболезненно проскакивать все сессии в конце семестров, тогда как люди, выглядевшие во сто крат умнее, запросто слетали с дистанции из-за «неудов» и «незачетов». Со студентами в советское время никто особо не церемонился, за уши не тащили. А этот…
– У вас что, есть кто-то среди преподов?
Галина посуровела:
– Это не твое дело! И, между прочим, не мое. К тому же я сама не знаю, кто у нас и где есть, и знать этого не хочу!
– А чего ты хочешь? – тут же зацепился я. – Что тебя больше всего привлекает в этом дьявольском деле? Понимаешь, хочу разобраться, чтобы понять все свои выгоды. Червонцы «с рогами» – это, конечно, замечательно, и связи – дело хорошее, но как-то мелковато все это. Идея-то в чем?
– В свободе, – неожиданно ответила Галина.
Просто и понятно.
А вот это уже что-то. Похоже на реальный кончик нити, за которую много чего можно вымотать, ежели тянуть осторожно. Главное – не вспугнуть жирного рябчика, прости, Галина, это не про твою комплекцию, хотя… фитнес бы тебе тоже не помешал.
– Я тоже всю жизнь мечтал о свободе, – коварно загрустил я. – Кругом же рамки, запреты! Ни скажи чего лишнего, ни послушай, чего хочешь. «Голоса» и те глушат в транзисторе! Где правду-то искать?
– У нас. В нашей церкви. Там все можно! Запретов нет, – повелась Галина на мою нехитрую провокацию. – Наш Хозяин считает человека высшим существом. Каждого! И главное правило для каждого – эгоизм. Да-да! Все должно крутиться вокруг тебя и ради твоего удовольствия. Потому что живем мы один раз! И больше шансов у нас не будет.
– Точно! – подлил я масла в огонь. – Вот это мне нравится, вот это я понимаю! Только «Я» с большой буквы, и никого не признавать!
– Никого не признавать и ни перед кем не смиряться! «Кто изрек «ты должен», есть мой смертельный враг», – так написано в нашей библии. Все условности – зло, свобода – добро. Жить надо здесь и сейчас. Ты сам себе повелитель! «Благословенны сильные, ибо будут они вершить судьбу мира».
Да-да, где-то я это все… когда-то слышал.
А девчулю понесло, однако. И, кстати, эта фразочка про «благословенных сильных» указывает некоторым образом на косвенную связь Галины с моей неадекватной подругой Ольгой, той, которая Жрицей обзывалась. И которая по совместительству сестренка нашего лопоухого комсомольца. Знал бы, светоч, что у него в семье творится, – удавился бы на кумаче.
– Врут у нас кругом, – задал я новую тему. – По телику говорят одно, на кухнях сплетничают другое, а о чем думает каждый на самом деле – одному черту известно!
Галина поморщилась.
А, это я про «черта» завернул уж очень в вольной интерпретации.
– Поэтому и врут, что каждый человек для них, как винтик, как песчинка, – все же приняла она мой пас. – А сами наверху жируют! У них и квартиры, и дачи государственные, у каждого по персональной служебной «Чайке», и по «Волге» в собственных гаражах! Представляешь? И это я еще не говорю про всякие льготы – больницы, магазины, санатории разные!
М-да.
Санатории-больницы, говоришь? «Чайка» с «Волгою»? Это впечатляет. Умиляет даже. Видела бы ты, детка, как жируют по-настоящему! Скажем, в начале следующего века. Или в самом конце этого…
Да увидишь еще, наверное. Трудно такое будет не заметить. Только вот слов своих возмущенных уже и не вспомнишь, скорей всего. Да и возмущаться уже не станешь, как сейчас, к примеру.
– Твоя правда, – не давал я тем не менее остынуть благородному юношескому негодованию. – Жируют. А на людей им плевать! Не то что за бугром. Там… частная собственность хоть есть. И свободы, ценности всякие, право голоса…
Вижу – не поняла.
Тема «за ценности» пока еще неактуальна – ну да, Горби со своим «плюрализмом» и «перестройкой» трется еще где-то в кулуарах Политбюро, не спущен пока еще с партийной цепи, что тот слон в посудной лавке, крушащий все вокруг себя. Это потом он развернется вовсю со своими дебильными «ценностями»…
– У нас в церкви тоже не врут, – слегка непоследовательно заявила Галина. – Все говорят честно, чего им хочется. И Хозяин дает. Всегда дает!
Тут я немного ее не понял – размыто как-то прозвучало.
– Деньги, что ли?
– Да при чем здесь деньги! – разволновалась Галина, покраснела даже слегка. – Вообще все, что хочешь! И знаешь что?..
Она вдруг осеклась.
– Что? – испугался я того, что она сейчас замкнется. – Говори, я на твоей стороне.
– Ты… считай, что посвящен уже на вторую ступень!
О как! Уже? А я и не заметил.
– А… заповеди?
– Пофиг заповеди! Делай, что вздумается. Не хочешь учить – не надо!
– Ну… почему не хочу? Хочу…
– Теперь ты Заповед. Второй уровень. Для третьего – найди нового рекрута и уговори его присоединиться к нам, только пока про меня ничего не рассказывай. Понял? Уговоришь – и сразу станешь Темноводом.
– Как Цимакин?
– Как Цимакин. Только быть Темноводом для него потолок. Или, может быть, до Чернолиста когда-нибудь доберется, максимум – до Книгочея. Неистовым ему никогда не стать!
– Почему? – тупо спросил я, хренея от терминологии.
– Потому что он – челядь, пехота, пушечное мясо.
– А я?
– А ты рассуждать умеешь. Вопросы задаешь, сомневаешься. А в душе уже наш, я же вижу!
Да уж. Ничего себе поговорили.
Только… а не лукавишь ли ты, матушка?
– Спасибо, конечно… за доверие. А тебе какой резон меня двигать наверх… в вашей иерархии?
Неожиданно Галина неприятно так осклабилась.
Я вдруг понял, что впервые вижу, как она улыбается. И мне это почему-то не очень нравится. Не то чтобы ей это не шло, возможно, даже напротив – нет женщин, которых уродуют улыбки, – просто за этой ухмылкой было еще что-то. Что-то меркантильно-корыстное. Эгоистичное, как и обещалось ранее.
Дьявольское!
Ей чего-то от меня нужно, понял я.
Да уж. Трудно было догадаться.
А ведь поэтому она раньше и прессовала меня с зубрежкой этих заповедей – целенаправленно подтягивала к какой-то миссии в их чертовом клане.
К какой миссии? Скажет или нет?
– А знаешь, почему я у тебя зачет по уровню приняла экстерном?
