Наверное, дело в… страхе?
Черт его знает!
Да, кстати, что-то и чертыхаться я стал многовато в последнее время. Что вообще происходит вокруг меня? Вновь превращаюсь в эпицентр зловещих загадок? Наверное.
– Столбняк напал, «мамочка»? – вывел меня из тяжких дум Надрезов, проходя мимо. – Температурки нет?
– Без рук попрошу, – беззлобно огрызнулся я, уворачиваясь от начальственной длани. – Нормально все.
– Ну-ну. Людей проверил?
Комсомолец, кстати, тоже больным не выглядел. В отличие от вчерашнего вечера. А я уже насочинял себе!
– А куда они денутся?
– Ты не наглей давай.
– Проверил, – соврал я. – Даже лишние есть.
– Кто такие?
А что, если?
– Знакород с Темноводом!
– Ты что, бредишь?
Даже бровью не повел! И ни один комсомольский мускул на физиономии не дрогнул. Я бы заметил. Получается, что не сработал мой краш-тест. Впрочем… это я так, для очистки совести.
– Шучу просто, – сказал я. – Фантастики ночью перечитал.
– Несмешно шутишь. Давай, гони отару в поля, на пастбищ-ща!
Можно подумать, от его шуточек обхохочешься. Баранами нас практически обозвал! И это – идеологическая совесть коллектива. Не говоря уже об уме и чести. Деградирует коммунистический союз молодежи! Кругом одни циники остались.
– Не звонила сестренка? – светски поинтересовался я, шагая рядом.
Надрезов удивленно посмотрел на меня:
– Ночью?
А, блин. До сих пор меня пробивает – мобильников-то здесь нет!
– Ну… мало ли, – заюлил я. – Может, в контору… по междугородке.
– С какой стати? – Комсорг подозрительно на меня посмотрел. – Натворил что?
– Да ничего я не натворил! – вспылил я. – Просто из вежливости спросил. Чего вы пристали?
– Я пристал? Караваев, у тебя все в порядке?
Нет, твою дивизию, не все!
Веду себя как баран, действительно. Тычусь вслепую в пустые ворота, а… черной кошки там наверняка и нет! Как и в черной комнате. Или, к примеру… в трюме. Где колено.
А кстати!
– Не совсем… в порядке, Виктор Анатольевич.
– А что случилось?
– За маму переживаю, она рожать будет на днях.
Между прочим, истинная правда. И про то, что переживаю, – в том числе.
– Ты вчера в городе был. Чего не проведал?
– Проведал, – соврал я. – Только к врачу ей сегодня нужно. В консультацию. А батя из командировки только завтра приезжает. Мать даже по городу проводить некому. Вот я и волнуюсь.
Опять вру. И бабушка есть, и младший брат рядом. Да и больница всего в двух шагах – мать сама туда ходит. Да еще и объясняет всем, что двигаться ей нужно как можно больше, это она как медицинская сестра говорит. Между прочим, правильно говорит, как выяснилось – сестренка родится крепенькой и здоровенькой!
– Во сколько ей в больницу? – чуть скривившись поинтересовался Надрезов.
– К десяти, – на лету прикинул я приемлемую цифру. – С минутами.
– Ну что ж… дуй тогда на автобус.
– Отпускаете?
– Что я, зверь какой?
– Спасибо, Виктор Анатольевич! Вы – человек. Я переодеваться.
– После обеда чтоб тут был!
– К двум.
– К часу!
– К половине второ…
– К часу, я сказал! И ни минутой больше. Опоздаешь – придушу!
– Непедагогично детей пугать.
– А ну, брысь отсюда! Сыночек маменькин.
А вот сейчас опять обидно было!
Я развернулся и помчался в «бараки», махнув только напоследок идущей впереди среди виноградников подруге. Дела, мол. Важные и неотложные.
Впрочем, как и всегда.
Глава 25
Экспресс-психология
В конце концов – взрослый я или погулять вышел?
Зачем искать катер-шхуну эрзац-пирата «методом тыка» в огромной городской бухте, когда в природе существует вполне продвинутый и надежный Судовой регистр? Это, на секундочку, такое чрезвычайно забюрократизированное заведение, где, даже и не мечтая пока о компьютерах, в толстенных пыльных гроссбухах фиксируют практически все плавсредства огромной страны. До байдарок разве что пока еще не добрались, ну и до всяких рыбацких лодок, шлюпок и прочих корытообразных приспособлений для перемещений по водной глади. Все зависит от размеров и водоизмещения объекта, но мне почему-то кажется, что «Сатана» по своим габаритам по-любому должна оказаться на учете всевидящего морского ока.
Кажется, местная инспекция Регистра была где-то рядом с Историческим бульваром. Думаю, найти будет несложно.
А значит… с этого и начнем!
– Провайдер инспекции молодежного творчества! – сунул я свой студенческий билет какому-то деду на проходной. – От музея флота. Совместное инсайдерское предприятие.
«Провайдер» – это чтобы непонятнее было, «инсайдерское» туда же. А дальше – произвольный набор слов из более или менее увесистых для каждого бюрократа ассоциаций. Вахтер все равно не понял и половины из сказанного – на этом, собственно, и строился расчет. Пока дед срочно по тревоге собирал раскатившиеся по извилинам мозга шарики мысли, необходимо было для противовесу дополнительно озадачить его простым отвлекающим вопросом:
– Архив не закрыт еще?
О! Жить стало проще, жить стало веселее. Тут важно подгадать, чтобы ответ напрашивался обязательно утвердительным. Потому что «да» – это ведь где-то рядом с… «валяй, проходи, дорогой товарищ, милости просим».
«Носки – это ведь ноги почти»?
– Архив-то? Так-ыть… открыт.
Вот и славненько. Что и требовалось, как говорится.
– Спасибо, – буркнул я и деловито зашагал мимо пожилого охранника в стеклянном коконе.
– Так-ыть… – засомневались за спиной.
Поздно пить боржом – я уже благоразумно шмыгнул в коридор. Покинул, так сказать, своевременно зону визуального контроля, а там – хошь сомневайся, хошь не сомневайся…
Так. Контора здесь небольшая – домик всего в два этажа. Архив должен быть где-то на первом – это по правилам гражданской обороны: вынос, эвакуация и все прочие суровые дела мобилизационной готовности. Ага! Вон какая-то решетка около торцевого окошка. Снаружи как раз в этом месте окна тоже усилены игривыми металлическими завитушками. Значит, хранилище пыльных бумаг точно там, поскольку бухгалтерию, скажем, с кассой обычно на первых этажах не размещают. Согласны?
– Можно? – сунул я свой нос в приоткрывшуюся дверь после вежливого постукивания.
