– Ага. Галина.
– Эй! Смирнова! – замахал рукой Жорик. – Сюда. Ты ведь Смирнова?
– Да, – невозмутимо подтвердила девушка, приближаясь к нам. – А вы помощник Виктора Анатольевича?
– Точно. Говори мне «ты», – благосклонно разрешил рыжий. – Я всего на курс вас обоих старше. Но! Об этом старшинстве тоже забывать не следует. Потому что есть у нас в технаре правило: первокурсник – сие есть «ДУХ», немой, бесправный и безвольный. Должен слушаться и уважать всех, кто старше его.
Понтуется перед девчонкой, это я понял. Обычное дело в подростковой среде. Не предосудительно даже, но я все равно не удержался:
– А ты, стало быть, уже «ЧЕРПАК»?
– Чего?
– Ну, «Черпак», «Череп»! Звание такое, – стал разъяснять я с самым серьезным видом. – С появлением новых «духов» старые «духи» автоматически становятся «черпаками», о чем делается отметка на одной из ягодиц седалища посредством бляхи на солдатском ремне. Покажешь «звездочку» на своей булке? А то верить на слово – знаешь, жуликов сейчас развелось, спасу нет!
Рыжий нахмурился.
– Это ты стебаешься, что ли?
– Даже и не думал! – прибавил я убедительности в голосе. – Мне все это кореш рассказывал, он на четвертом учится, у «электриков». У него уже на заднице три звезды от бляхи! Точнее, две звезды и один военно-морской якорь – у мареманов ремень позаимствовали, когда его на четвертый курс переводили.
– Врешь!
– Жорик, а ты что, не знал про переводы? – с притворным ужасом произнес я, понизив голос. – Так тебя, может быть, еще и не прописывали на второй курс? Э-э! Так ты тоже еще пока… «дух»?
– Кто это – дух? Ерунда это все.
– А ерунда – так и не надо тут дедовщину разводить, – произнес я уже нормальным голосом. – А то задвигает он тут байки про «немых и бесправных»! Рабовладелец.
– Чего ты сказал?
– Мальчики, не ругайтесь! – попыталась восстановить гармонию Галина, но было заметно, что рыжий здоровяк уже заиграл желваками и явно начинает заводиться не по-детски.
– Шутка это была, – примиряюще сказал я, – шутка юмора. Тарапунька и Штепсель. Новые русские бабки. Хотя… они сейчас как-то по-другому… Короче, не бери в голову. Бери лучше в…
Неожиданно рыжий Жорик цапнул меня за лацкан куртки и с силой дернул на себя:
– Шутка, говоришь? А если я тебя сейчас…
Я грустно вздохнул, аккуратно взял Жорика за большой палец правой руки, благо он находился как раз на моем воротнике, и без особого усилия развернул сей дерзновенный перст против часовой стрелки с упором на пястную кость. Физиологически – вопреки вектору естественного движения верхней конечности, да еще и в направлении наискосок вниз, что изламывало в дискомфорте уже не только многострадальную кисть, но и локоть с предплечьем.
Рыжий, ухнув по-совиному, присел на правую ногу.
Левая забавно повисла в воздухе. На редкость живописное и неудобное положение тела. По идее ему проще было упасть на бок, но доводить прием до логического конца я не стал. Напротив, даже деликатно придержал бедолагу за его вывернутую руку. И Жорик в этом путешествии к грунту остался на промежуточной станции, забавно высиживая на полукорточках, словно задумавшийся не к месту плясун «Камаринской».
И только изумленный взгляд снизу вверх. С немым укором.
– Мальчики!!!
– Все-все! – шагнул я назад, отпуская танцора на волю. – Не шалю, никого не трогаю, починяю примус.
Рыжий медленно поднялся, стараясь не смотреть в мою сторону, помассировал запястье.
– Я запомню, – буркнул он угрожающе. – Земля круглая, подойдешь еще ко мне.
– Ну хватит ссориться, – уже чуть не плакала Галина, – что вы как петухи, в самом деле!
– Да! – вспомнил о деле Жорик и полез во внутренний карман пиджака. – Вот твои списки, Смирнова. Народ подвалит – чтобы сделали перекличку. Оба! И не дай бог кого-то из группы не окажется! Бледный вид будете иметь.
– Мне уже… взбледнулось.
– Ну, мальчишки!
Черт. Я вдруг поймал себя на мысли, что некоторым образом непроизвольно сам провоцирую этот конфликт. Точнее, имея перед рыжим преимущество в виде возрастной форы лет этак в тридцать, легко и без напряга мотивирую милого парня Жору на обострение отношений. Зачем?
Я задумался.
Так и есть. Грешен. Причина, надо думать, вновь заключается в дуализме собственного сознания, дабы избежать неприятного слова «шизофрения», – старый и малый в общей черепной коробке. Причем малый генерирует цели в силу собственной подростковой вредности, юношеского максимализма и пассионарности, а старый послушно анализирует задачу, выбирает методику и реализует ее на практике, используя собственный опыт и… знание приемов рукопашного боя. Короче, на поводу идет у малолетнего прохиндея!
Вам хочется ссоры – их есть у меня.
Ах ты, паршивец малолетний! А не пора ли «сынку и салаге» под лавку?
Я срочно внес коррективы в свое поведение.
– Извини, Жора. Был не прав, – протягиваю руку для примирения. – Понимаешь, утро просто не задалось у меня. Не с той ноги встал. Похоже, меня… муха укусила. Или я с цепи сорвался. Выбирай.
– Ладно, принимается, – ответил рыжий на рукопожатие. – Я тоже типа был не прав.
Важно так произнес, рисуясь. Будто упивается собственной снисходительностью по отношению к душаре-первокурснику.
Так, стоп!
Снова здорово? Может, действительно хватит уже, мальчики? Что ты доколупался до этого красавца? Прямо покоя он тебе не дает. И откуда у этих подростков такая страсть к бессмысленной состязательности? В генах, что ли, закодировано? Прямо вижу, как два древних юных неандертальца меряются своими дубинами на виду всего племени. Но тогда хоть мамонтов нужно было валить да родичей кормить. А сегодня? Говорю же – рудименты цивилизации. Родимые пятна палеолита. Стыдно должно быть, батенька!
– Автобусы едут, – деловито произнес Жорик. – Раньше подошли. Айда встречать. Караваев, пазик твой. Смирнова – ЛАЗ под тебя.
– А влезет вся группа в пазик? – засомневался я.
– Стоячие места еще никто не отменял, – невозмутимо парировал рыжий. – А некоторым вообще постоять будет полезно.
М-да. А чего ты хотел?
Бумерангам свойственно возвращаться.
Глава 8
Загадки Древнего Египта
Скучно ехали.
Новоиспеченные первокурсники, а теперь уже бойцы студенческого стройотряда, сонно глазели в автобусные окна или изображали спящих тюленей – лишь бы не отягощать собственную карму трудоемкими процедурами неизбежных в этом случае знакомств. Ведь никто толком друг друга не знал. Пока. Так, только общались – фрагментарно и шапочно, при случайных встречах на вступительных экзаменах да на координационных сборах. Тогда, когда, собственно, и не до расшаркиваний было. Не до этикету.
