Что же так воняет?
Я осмотрелся, пытаясь обнаружить источник раздражающего дискомфорта. Снизу откуда-то несет. Этот пират что, вялит пойманную рыбу прямо здесь, на шхуне? Оригинально. Впрочем, с него станется.
Я снял гитару со спины и развалился на деревянной лавочке, вытянув ноги. Зажмурился с удовольствием. И правда, славно так качает. Вверх-вниз, вверх-вниз. Умиротворяюще. До прибытия автобусов в технарь на глазок еще добрый час времени, а шагать до места самым медленным прогулочным аллюром – максимум минут десять, не больше. Есть еще время для релакса. Надо признать, очень кстати мне этот босс чертей и бесов подвернулся. В тему.
Можно даже покемарить…
В глубине бухты заверещала сирена – рейсовый паром на Северную сторону привычным своим гудком сообщал окружающим об окончании погрузки. Местные по этому ревунку время сверяют, так как паром ходит каждые полчаса – по «нулям» и «половинам». Значит, сейчас… о, еще только семь утра! Во я дал с «ефрейторским зазором»! Не помелочился.
И… кстати, а какой такой на хрен гастроном в семь утра?
Я подскочил на лавочке, зацепив ненароком гитару. Жалобно звякнули струны.
А и действительно!
Круглосуточных супермаркетов в этом времени бытия еще не придумали, а советские предприятия общественной торговли открываются в лучшем случае в восемь. И куда, позвольте-ка мне узнать, направился странный пират? И ведь торопился как! Чуть фрегат свой не ушатал. Во всяком случае, факт остается фактом – про гастроном он мне явно наврал.
А соврамши однажды…
Как-то само собой и между делом плавно накатило давно забытое ощущение болезненной тревоги. Состояние тотального недоверия ко всему сущему. Можно сказать, эффект профессиональной деформации после моего прежнего общения с волкодавами из КГБ. И… какой же противный запах! И подозрительный к тому же.
Я шагнул к короткому трапу в центре ботика и, присев на корточки, заглянул в сумрак трюмного помещения. Оттуда несет, к гадалке не ходи. Какой же бардак на судне у этого горе-капитана! И правда, сатанинская посудина, как и ее хозяин. Хлама навалено – ноги переломать можно. И в этот смрад, честно говоря, что-то и не особо хочется лезть.
Катер ощутимо качнуло на волне – это мимо нас степенно прошлепал тяжелый паром на Северную сторону. Ему-то четыре балла как слону дробинка. А нас подбросило так, что я, не удержавшись на грязной палубе, скользнул по поручням трапа в вонючую темноту – независимо от собственных желаний и предпочтений. Да еще и пребольно стукнулся коленкой о какую-то железку по пути, не разглядел в темноте обо что.
Зато сгоряча кое-что разнюхал.
Точнее, идентифицировал запах почти наверняка.
Мне теперь до боли жутким показалось это тухлое амбре. Потому что здесь, внизу, от гнилой рыбы у него мало что оставалось. Оно больше походило на… мертвечину! Как в неухоженных заштатных моргах где-то примерно в середине 90-х, довелось, знаете ли, побывать – сладковатый, пронзительно-тревожный запах разложения человеческой плоти. Дух смерти и скорби.
Стало по-настоящему жутко.
Невольно я качнулся назад и с новой точки вдруг неожиданно для самого себя увидел в дальнем углу то ли трюма, то ли каюты… сбившиеся в колтун черные женские волосы на полу. Прямо под небрежно наброшенной сверху скомканной брезентухой. Виднелся даже похожий на водоросли мусор, запутавшийся в этих волосах, а в куче тряпья рядом с ними вдруг отчетливо стали угадываться контуры человеческой фигуры – вот тут рука, скорей всего, а там… что это белеет? Голое колено?!
Посудину еще раз крепко качнуло, как-то очень резво на этот раз. И так же резко словно ледяной плетью шибануло меня по спине. Холодом! До нестерпимой боли, превратившейся в ослепительную вспышку в плотно зажмуренных глазах. До потери сознания на долю секунды.
До кратковременного помешательства.
Все исчезло…
– Эй, салага! Прими конец!
Боль в спине схлынула так же скоро, как и пришла.
Я вновь стоял на твердом пирсе.
Ходившей ходуном предательской палубы под ногами уже не было. И вонючего трюма с женским коленом…
А за спиной кто-то опять обзывал меня «салагой»! Да еще, словно дразнясь, вновь предлагал ловить причальный конец пришвартованного уже не далее как пятнадцать минут назад катера.
Я крутанулся на месте.
Изуродованное под пиратскую шхуну суденышко было не пришвартовано! Метрах в десяти от пирса оно под опасным углом вновь неслось к бетонным бокам причала, а чумазый капитан в ботфортах призывно размахивал бухточкой голубоватого троса.
Я застыл как вкопанный.
Словно в замедленной съемке, совершенно без эмоций наблюдал за эпическим кораблекрушением несчастного судна. С оглушительным треском катер, роняя размалеванные фанерные надстройки, влепился в бетон набережной. В разные стороны брызнул щебень, металлическая окалина и щепки бутафории. Даже на расстоянии я почувствовал, как дрогнула твердь под ногами! Жизнерадостный человек за штурвалом исчез, будто его косой подрубили, – видимо, кувырнулся через ступеньку в трюм. А горемычная «Сатана» с перекошенным фальшбортом и приличного вида вмятиной чуть выше ватерлинии самостоятельно уже рыкнула движком, в скачке поменяла курс по своему усмотрению и, подрагивая всем корпусом, как побитая собачонка, почапала в сторону выхода из бухты.
Минут десять я еще наблюдал это эпохальное бегство «грозы морей» из мирного города, потом на палубе мелькнула засаленная спортивка очнувшегося от шока морского волка, и катер, вздрогнув от резкого поворота руля, исчез за Хрустальным мысом, унося в своем трюме вонючую и страшную загадку.
Живуч же мерзавец! Обоих… мерзавцев, кстати, касается.
Дела-а.
В совершенно охреневшем состоянии я отстраненно разглядывал валяющийся в изобилии на причале фанерный мусор с обрывками бегучего и совсем недавно еще стоячего такелажа. Обломки гордого фрегата «Сатана». Как судно назовешь…
А что это вообще только что было?
Что за помешательство?
Я что, опять взялся за старое? Опять прыжки? Четвертью часа больше, четвертью часа меньше – пустяки какие. Что же меня так носит по линейке времени? Или… надо спрашивать – «кто же»? Кто-то за этим стоит? Разберись тут.
Достали!
Злобно скрипнув зубами, я развернулся и решительно зашагал в техникум, придерживая правой рукой гриф гитары, как кавалерист шашку.
Испорчено утро.
Глава 7
Недоброе в мужиках
Да был ли мальчик-то?
В смысле девочка. А не примерещилось ли мне то убиенное женское тело?
Действительно. Я что, конкретно видел труп? Нет. Лишь какую-то паклю на полу, похожую на женские волосы, да бугор под тряпьем. И еще… колено.
