– Привет, Митя. Привет, Коля, – сказала Юлька определенно уныло.
– Привет, Джульетта, – сказал Митя. – Есть предложение: сегодня вечерком засесть во времянке. Пивка попьем, гитару потерзаем… Женечка согласилась?
– Она-то согласилась, а вот мне не до времянки… У меня беда, Мить…
Присмотревшись, Митя только сейчас обнаружил, что вид у нее не просто унылый, а форменным образцом убитый, иначе и не скажешь.
– Что еще стряслось? – встревоженно спросил он.
– В школе…
– Тьфу ты! – облегченно вздохнул он. – А напугала… Ну что за беда могла в школе случиться, чтобы ты так пригорюнилась? Школу ты уж точно не поджигала, не в твоем стиле. Даже в мое время самые лихие хулиганы школу не поджигали. – Его осенило. – Может, нахально пристает кто? Так ты только покажи гада, а мы с Сенькой его враз воспитаем в духе морального кодекса строителей коммунизма. Одного, кстати, только что воспитали, чтобы Батуалину сестренку не лапал…
– Да нет. Если бы кто-то приставал, я бы тебе сразу сказала. Тут совсем другое, ты ничем помочь не можешь…
– Глупости, – решительно сказал Митя. – Какие такие могут быть школьные беды, чтобы я не помог хотя бы умным советом?
– А вот могут…
– Выкладывай.
Она покосилась на Сеньку:
– Стыдно чуточку…
Митя наставительно сказал:
– Как гласит народная мудрость, стыдно, у кого видно. – Решительно взял ее за локоть и, преодолев слабенькое сопротивление, отвел метров на десять в сторонку, где слышать их никто не мог. Сказал прямо-таки командным тоном: – Юлька, не дури. Мы с тобой дружим или уже что? У тебя беда, а я буду стоять, руки в карманы? Выкладывай давай.
– Ты ничем не поможешь…
– Выкладывай, говорю! А то обижусь смертельно. Может, это для тебя беда, а для меня, старого волка, уравнение без неизвестных. Ну? Юль, месяц не поцелую!
– Ну ладно, – сказала она, глядя в сторону. – Понимаешь, Жанка принесла на факультатив… ну, аптечный предмет, резиновый. Как тебе сказать…
– Да я и так понял, – ухмыльнулся Митя. – Один-единственный резиновый предмет воспитанные девочки стесняются даже приличным именем называть, не говоря уж о неприличном… – Пытаясь ее развеселить, он взял откровенно шутливый тон. – И что же вы, барышни, собирались с этим предметом делать?
Юлька улыбнулась, но очень-очень бледно:
– Жанка у нас в этих делах заводила, вечно что-нибудь такое приносит. Вот и сегодня… Мы раньше никогда не видели, стало интересно. В общем, мы с Жанкой и Ирой разорвали пакетик, посмотрели, поговорили немножко о том о сем…
– И как впечатления?
– Ой, Мить, мне не до шуток… Жанка сказала, что слышала, будто в него ведро воды влезает…
– Влезает, – кивнул Митя. – Авторитетно тебе говорю.
– Мы не поверили – он такой маленький для ведра. Слово за слово, и решили проверить. Пошли в туалет, начали в раковине наливать водой, а тут Крокодила…
– Это что за зверь?
– Завучиха. Такая… такая…
– Да я уж понимаю, что за сокровище, – сказал Митя. – Более-менее путному завучу или учителю такую кличку ни за что не дадут. У нас в Миусске мы завучиху звали Агаша. Агатова у нее была фамилия. Получалось вовсе даже не обидно. Строгая была тетка, что да, то да, но нисколечко не вредная.
– А Крокодила вредная, как кобра… Мы только начали наливать, и она сразу узнала… предмет. Заставила его завернуть в бумажку, выбросить в урну, руки с мылом вымыть. А потом потащила к себе в кабинет и полчаса мозги компостировала. Много плохого обещала…
– Да брось, – сказал Митя. – Из-за такой ерунды… Я тебе реальный случай расскажу из собственной бурной биографии. В восьмом мы с Генкой приперли в класс этот самый предмет. Да не просто приперли: в туалете налили в него с ведро воды и в класс принесли. Как раз большая перемена шла. Девочки отворачиваются, а сами глазком косят, пацаны столпились, ржут. Он у нас лежал на парте. Один дурик его взял, приподнял да и отпустил. Он и лопнул. Все ведро воды на полу оказалось. Тут училка входит… Ну, и чем кончилось, как ты думаешь? Никуда нас не таскали, ни к завучу, ни на педсовет. Получили от училки словесный втык. Правда, тут как раз четверть кончалась, вот нам с Генкой и влепили тройку по поведению. Тройку, Юль, не двойку! И что? Ну, из-за этой тройки вышла за год не пятерка по поведению, а четверка. Не смертельно. Ну, пришили срыв урока – за то и тройка. Там контрольная серьезная должна была быть, никто не верил, что мы не собирались ее умышленно срывать… Урок действительно сорвали – чтобы воду убрать, нам с Генкой пришлось практически класс вымыть. И все дела…
– Значит, у вас училка была путная. А Крокодила… Она у нас повернутая на девичьей гордости и всем таком прочем, то и дело классные часы устраивает только для девочек. Обещала добиться, чтобы нас троих из комсомола исключили, а еще двойку за год по поведению. И сказала, что после десятого нам такие характеристики напишут, что с ними ни в один институт не возьмут…
– Пугнула, шкидла, – сказал Митя. – А вы купились.
– Ничего не пугнула! – живо возразила Юлька. – Ты просто про нее ничего не знаешь. А она столько вреда наделала… Три года назад одна девочка из восьмого, характером вроде Жанки, тоже в школу принесла… предмет. Крокодила подкралась, когда девчонки еще и не успели конвертик разорвать. – Юлька выглядела вовсе уж похоронно. – Знаешь, чем кончилось? Девочку исключили из комсомола, в девятый не взяли, характеристику написали омерзительную. Говорили, она на птицефабрику работать пошла. И еще несколько случаев было – только уже не с… предметами. И всякий раз Крокодила парням и девчонкам натуральным образом жизнь ломала. Уж если она нам обещала, обязательно сделает…
– Бляха-муха, – сказал Митя зло. – Как ее на люди-то без намордника выпускают?
– Выпускают вот… А еще беда – мне завтра велено в школу без родителей не являться. А если родители узнают…
– Ну не съедят же, – сказал Митя. – Они ж тебя, надеюсь, не лупят? Большая ты уже, чтобы тебя лупить.
– Лупить не лупят, – печально сказала Юлька. – Они хуже придумали. В этом году три раза шифоньером наказывали. Когда на неделю, когда на две…
– Это как? – искренне не понял Митя. – Не запирали же в шифоньер на неделю?
– Меня не запирали, – сказала Юлька. – Одежду запирали. Оставляли только школьную форму, а все остальное запирали в шифоньер. Как бы тебе объяснить, в чем тут наказание…
– Да не надо ничего объяснять, – ухмыльнулся Митя. – Дядька старый, дядька паровоз видел… Сам знаю.
Он и в самом деле прекрасно знал, в чем тут хитрушка. Их девчонки начиная с седьмого класса в теплое время, когда верхней одежды не требовалось, в школьных платьишках ходили исключительно в школу, а появиться в них где-то в другом месте, на людях, считалось у них как бы и унизительным. Не хотелось им выглядеть малолетками, взросленькими казаться хотелось. И у них в старших классах девчонок пару раз наказывали именно таким образом. С одной стороны, мы тебя не держим, иди куда хочешь, а с другой – какая девочка, особенно класса из девятого-десятого, в школьной форме пойдет в кино или на танцы, да просто гулять в город? Садизм, к которому не подкопаешься…
