Помянутый в глаза упорно не смотрел – елозил вокруг затравленным взглядом.
– Ну так вот, – сказал Сенька. – Запоминай намертво, щенок. Томка – сестренка нашего кента. Ему самому она не сказала – он парень бешеный, сто процентов яйца бы тебе оторвал. Нам, конечно, плевать, где твои яйца, при тебе или в канаве, но ведь посадили бы из-за тебя хорошего парня как пить дать… Вот и приехали мы. Мы не такие бешеные, но такие же злые, понял? Ты на кого член свой плюгавый растопырил, ублюдок? На сестренку парня из здешней кодлы. Что такое кодла, пони- маешь?
– Ага… У нас в Кемерове тоже…
– Значит, знаешь… Вот и прикинь: как ты будешь жить, если на тебя вся кодла оскалится? Ты не Гитлер, в бункере не спрячешься, да и откуда у тебя бункер… Мусоров тебя охранять не поставят. Не жизнь у тебя настанет, а параша. Короче, так. Если Томку не то что пальцем тронешь, на десять метров к ней подойдешь, если вообще мы узнаем, что ты в школе до других девочек докапываешься… Рано или поздно подловят тебя в тихом месте человечка четыре-пять из кодлы. Штаны снимут, раком поставят и отдуплят, как последнего лагерного пидора. Долго будешь домой ползти с рваной жопой… Улик у тебя в жопе никакая судмедэкспертиза не найдет – у нас пацаны грамотные, гондонами пользоваться умеют… А потом окажется, что все, кто тебя якобы драл, в это время в консерватории сидели или в филармонии, и их там человек двадцать видели, и билеты у них есть с оторванными корешками, и смогут перечислить, каких Бетховенов слушали… Все понял? – Сенька легонько приложил ему по скуле. – Все понял, спрашиваю?
– Понял…
– Понял, что мы не шутим?
– Понял…
– И шестеркам своим передай, что с ними то же самое будет. Так что компашку свою распустить, к девочкам не лезть. Девочек у тебя должно быть две: Катька Ручкина и Машка Ладошкина. Их и понужай, пока шкурка не слезет… – Он замахнулся, но не ударил, осклабился, когда шманок шарахнулся, закрываясь локтем. – Не ссы, не буду… Ну что, душевно прощаемся?
– Погоди, – сказал Доцент. Шагнул вперед и вновь потеребил пакостника за прожженный галстук. – Самое приятное мы под конец приберегли. Знал, что у Людки Хромчихиной двоюродный брат есть?
– Нет.
– Это ты зря, – сказал Доцент. – И где он, тоже не знал… А он сейчас в Сарафанино, на тамошней зоне срок досиживает. Пятерик влепили парню ни за что, якобы он мужика порезал и норковую шапку снял. Так вот, срок у него кончается в том апреле. И уж будь уверен: если Людка ему не расскажет, мы расскажем. Опять-таки, если будешь себя плохо вести. А уж он тебя самого и отвафлит, и опидарасит, если сразу на перо не поставит…
Он ухмыльнулся: на лице щенка был ужас.
– Так что живи тихо, как черепаха, – наставительно сказал Доцент. – Я б на твоем месте час перед Людкой на коленях стоял и прощенья просил. А ладно, не обязательно. Зачем ей лишний раз твою поганую рожу видеть? Но живи тихо! Иначе ты у нас, как та ворона, девятый хрен без соли доклевывать будешь. Пшел! Портфельчик не забудь, там книги – источник знаний…
Он легким пинком отбросил недалеко валявшийся тут же портфель, а когда воспитуемый за ним нагнулся, мастерски попал носком ботинка по копчику. Школяр, как и следовало ожидать, взвыл: следов от такого удара не остается никаких, а боль адская.
– Пшел! – гаркнул Сенька.
Бывший сексуальный террорист – сто процентов, бывший! – кое-как подхватил портфель, скособочась, вскрикивая и охая, припустил прочь, свернул в первый попавшийся переулочек и, судя по стуку шагов, набрал вторую космическую скорость.
Они переглянулись, удовлетворенно улыбнулись друг другу.
– Притухнет, к бабке не ходи, – с ухмылкой сказал Сенька.
– Да уж, я думаю, – кивнул Доцент. – А если окажется дураком, оклемается от страха и попробует продолжать, быстро узнаем. Конечно, хором отдуплить – это чересчур, мусора будут землю рыть, но жизнь мы ему испортим, а? На кодле что-нибудь придумаем…
– Митька, ты ведь насчет брата этой Людки насвистел?
– Ну конечно, – сказал Митя. – По ходу придумал. А что, он к мусорам проверять пойдет? Жди… и до апреля будет трястись, как алкаш с дикого бодуна, а уж в апреле… Вообще, надо пошукать среди наших шманков, нет ли кого, кто его знает, в ту же школу ходит. Как сказали бы мусора, на контроле будем держать…
– Дело, – кивнул Сенька. – Ты сейчас куда? Может, по пивку? Завтра и послезавтра выходные…
– Увы. – Доцент развел руками, глянул на часы. – Ну, все путем складывается. У Юльки сегодня факультатив по инглишу, пока он кончится, я как раз доеду, и еще время останется. Я там неподалеку от школ удобное местечко надыбал, где можно ее подхватить без лишних глаз. Шлем я для нее возьму. Они ж на факультативы не в школьном ходят, так что задача упрощается. Покатаю, потом, может, в кино сходим…
– Понятно. Ну, Юлька – святое дело…
– Или, может, вместо кина во времянку? Там пивка попить? И ты тоже.
– Ага, – грустно сказал Сенька. – Вы с ней будете под столом за ручки держаться, а я, как дурак, третьим лишним торчать?
– Партия нас учит с оптимизьмом смотреть в будущее, – ухмыляясь во весь рот, сказал Доцент. – Я тебе пока не говорил, ждал, когда с этим террористом кончим и время свободное будет… Юлька говорила, что, похоже, уговорила Женечку на вечеринку во времянке. Вроде убедила, что ребята мы приличные, никого не насилуем и без соли не едим… С солью, впрочем, тоже.
Сенька мгновенно повеселел:
– Так это ж другое дело!
– Вот то-то, – сказал Доцент. – Так что поехали вместе. Женька ж тоже на инглиш ходит, если согласится, скажет. Надо только будет Батуалу предупредить, чтобы с Лоркой не приперся. Совершенно ни к чему там Лорка при таком раскладе – только мы четверо. Романтический вечер, а?
– Доцент, ты молоток! – расплылся в улыбке Сенька.
…Место Митей было выбрано удобное: переулочек возле автоколонны. Ни магазинов рядом, никаких контор, да и жилых домов маловато: в основном склады и гаражи. А главное, Юльке, чтобы пройти домой из школы этой дорогой, приходилось делать изрядный крюк, так что очень мало шансов, что их увидят ее соседи, вообще кто-то с того квартала Буденного.
– Черт знает что, – сказал Митя, в очередной раз глянув на часы. – Давно этот долбаный факультатив должен кончиться…
– Может, она другой дорогой пошла?
– Какой другой дорогой, если мы именно здесь на сегодня договаривались? Может, приболела и вообще в школу не ходила? Что-то она покашливала… А как узнать? Вот если бы в каждом доме телефоны были…
– Ну, это уж ты хватил. Это разве что при коммунизме… О! Пляши, идет твоя Юлечка.
Действительно, Юлька вышла из-за поворота и прямиком направилась к условленному месту. Мите показалось, что вид у нее какой-то грустный, хотя причин вроде бы не имелось: на факультативных занятиях оценок не ставят. Может, месячные? Об этом она с Митей говорить стеснялась страшно, просто туманно ссылалась на «нездоровится»…
