– Ага.
– Извольте, господа…
Бородатый, пройдя сквозь их кольцо, первым направился в проход меж двурядком окаймлявших двор высоких густых кустов – неужели в самом деле знал толк и моментально сориентировался, не раз уже тут бывал? Место и в самом деле было удобнейшее для тихих драк – свет из окон сюда уже не достает, темновато, площадка ровная, без ям и габаритного мусора.
– И что? – спросил бородатый, останавливаясь в вольной позе.
Что-то за его спокойной уверенностью должно стоять, подумали все трое, не новички в драках. Ну, а как тут выяснишь? Только опытным путем…
– Да ничего, – сказал Батуала.
И преспокойно замахнулся, подойдя вплотную.
Что произошло, они так толком и не поняли – но в следующий миг Батуала, изобразив собой некое подобие ветряной мельницы, спиной вперед улетел в кусты и с хрустом в них вмазался. Буквально сразу же рядом с ним распластался и Сенька, едва успевший принять боксерскую стойку.
– Ну, а ты бы не лез, – спокойно сказал Доценту бородатый. – Очки разбить можешь.
– Не беспокойся, отработано… – сказал Митя, спрятал очки в футляр, футляр во внутренний карман куртки и сторожко шагнул вперед, приготовившись залепить под глаз и гадая, в чем тут подвох.
И непонятно каким образом оказался на земле – не особенно ушибившись, впрочем, – как всякому мотоциклисту, помог опыт падений.
Бородатый отошел на пару шагов, явно демонстрируя, что поединок продолжать не намерен, спокойно закурил. Троица поднималась на ноги – не столько сконфуженная – не первый раз в драках с ног сбивали, как и они супостата, – сколько малость ошарашенная. Очень уж молниеносно все произошло.
– Вот сволочь, – беззлобно сказал Батуала, покрутив головой. – Это ж надо, какой верткий…
– Развлеклись называется, – фыркнул Сенька, отряхиваясь.
– Это что за фокусы? – полюбопытствовал Доцент, доставая очки из футляра.
– Боевое самбо, – любезно объяснил бородатый. – Ка-мэ-эс. Хобби такое еще со школы. Ну что, перекурим спокойно ситуацию?
Они тоже вытащили сигареты. Батуала, привыкший оставлять за собой последнее слово, сказал нейтральным тоном:
– Вообще-то любому ка-мэ-эсу можно поленом сзади дернуть по тыкве, а потом попинать как следует…
– Парни, неужели вы такие дешевые, что поленом сзади можете?
– Да не то чтобы… – сказала Батуала.
– Ага. Это чтобы я не подумал, что вы меня испугались?
– Ну что-то вроде.
– Да ладно, – сказал бородатый. – Зуб даю, нисколечко не думаю, что вы меня испугались. Любого, хоть олимпийского чемпиона, при желании и умении уработать можно, а я и не чемпион ни с какого боку… Ну что, нормальный разговор пошел? Я так понял по некоторым репликам, что морду мне бить вы и не собирались вовсе? Так, поразвлечься решили – авось клиент в штаны написает…
– Догадался? – хмыкнул Доцент.
– Да я сам такой же был не так уж и давно, – усмехнулся бородатый. – В точности как вы. Рассказать – до утра хватит… Понимаете, парни… Будь у вас на уме махаловка, вы бы сейчас так мирно не стояли, а непременно поперли бы на меня с матами, штакеты искать бы начали… Да и в засаду бы сели поддавши, а вы трезвехонькие… Все правильно угадываю?
– Правильно, – усмехнулся Батуала. – Вот что значит творческая интеллигенция – четко мозги работают… Ну, выстебнуться хотели. Кто ж знал, что ты такой. По нулям, а?
– По нулям, – охотно согласился бородатый. – Только одна поправочка, КМС – кандидат в мастера спорта, очень для меня принципиальная… Против определения «творческий человек» ничего не имею, потому что он я и есть. А вот слово «интеллигент» для меня оскорбительное. Я не интеллигент, у меня профессия есть. Вы уж учтите, пожалуйста.
– Учесть-то учтем. А почему так? – с любопытством спросил Доцент.
– Да долго объяснять… – махнул рукой художник. – Ну что, я так понял, схватки боевые закончились? А если вспомнить не такую уж давнюю свою хулиганскую молодость… Может, мне, чтобы все было по-джентльменски, через лабаз прописаться?
– Через что?
– А, да… Это сейчас у вас «ларь», а у нашего поколения был «лабаз».
– Правильно мыслишь, творческий человек, – сказал Доцент. – Если никуда не спешишь, может, прямо сейчас и пропишешься? Ларь в двух шагах, туда сегодня «Агалину» завезли, хорошее винишко…
– Без проблем, – сказал художник.
Не прошло и пятнадцати минут, как они вернулись к дому с охапкой пузырей и кульком конфет. Батуала отдал свою ношу Сеньке, спустился по лестнице к подвальной двери и поискал по карманам ключ. Доцент пояснил художнику:
– Мы тебе сейчас местную достопримечательность покажем. На случай ядерной войны. А пока ее нет, мы тут частенько кучкуемся. Если не шуметь особо, никто не гоняет, к тому же первый этаж нежилой, там телеателье, сам, наверное, видел?
– Ага. Раз даже Тане помогал туда телевизор относить. Точнее, сам героически допер.
Доцент хмыкнул:
– Ну, она тебя, надо полагать, за героизм вознаградила… Вот, любуйся!
Художник присвистнул:
– Бункер…
Батуала уже зажег все три лампы под потолком. Зрелище в самом деле было примечательное. Большой зал, размером примерно в треть подвала, был сплошь уставлен двухэтажными лежанками, крашенными в защитный цвет. Года полтора назад откуда-то сверху – никто не интересовался, откуда именно, – упала кампания: оборудовать в подвалах (конечно, не только в этом) бомбоубежища. То ли действительно на случай ядерной войны, то ли ждали подвоха от китайцев. Лично для себя троица давно решила: если, не дай бог, и в самом деле выйдет какая-нибудь херня и над городом понесутся чужие бомбардировщики, сюда их под автоматом не загонишь, залягут под деревьями в Диком Лесу, авось пронесет. Того, кто оказался бы на верхнем лежаке, от бетонного потолка отделяли бы сантиметров пятнадцать, не больше. Мало удовольствия – лежать там, пялиться в потолок и слушать, как свистят бомбы. А уж если дом рухнет – вообще хана. Лучше уж концы отдать на вольном воздухе. А в общем, в третью мировую войну никто из них как-то не верил – да все, кого они знали, полагали эту затею с карикатурой на бомбоубежища очередной блажью, неизвестно кем придуманной – то ли руководящей и направляющей, то ли несокрушимой и легендарной.
Так что в свое время Митя без труда добыл ключ у ответственного за бомбоубежище – легко догадаться, инженера из родного стройуправления, знавшего Митю с младенчества. Под клятвенное обещание ничего здесь не поломать, соблюдать максимум тишины, пустые бутылки аккуратно выносить в мусорные баки и вообще блюсти порядок. Обещание кодла соблюдала честно. Более того, изрядно бомбоубежище благоустроила: когда в соседнем квартале ломали старую столовую, принесла выброшенную, никому уже не нужную общепитовскую мебелишку, парочку столов, дюжину хлипких стульчиков, ободранный шкафчик, где теперь хранили стаканы, пару тарелок, ложки-вилки и прочие необходимые предметы. С момента открытия заведение меж своими именовалось «Ресторан «16 тонн» – по названию знаменитой песенки. Единственный минус – туалета здесь не имелось, но его функции в том, что касалось малых дел, с успехом исполняла раковина – по неисповедимой логике строителей этого бункера, туалета здесь не устроили, зато воду провели. Была еще идея отгородить несколько нар занавеской, чтобы личная жизнь протекала очень уж комфортно, но, по размышлении, решили не утруждаться. И попросту, когда наступали моменты для лирики, гасили весь свет – ну а девочки сюда приходили из тех, кого и эти незатейливо-спартанские условия вполне устраивали.
