Ушла первая волна сладкого сумасшествия, вторая, и они не сразу оторвались друг от друга – тоже нечто новое для него. И уж совсем новым оказалось, когда Марина, найдя ощупью его пальцы, открыла еще кое-какие секреты женского тела, и Митя понял: то, о чем в их компании говорили до сих пор лишь кратко и грубо, оказалось едва ли не искусством.
Потом она попросила, уютно примостив голову у него на плече:
– Дай и мне сигаретку, ты ж сейчас курить хочешь… Интересно, как теперь будет…
– Только ты осторожненько…
– Ты мне направляй пальцы, пожалуйста, а то и в самом деле простыню спалю…
Сам он закурил не сразу – дождался, пока Марина справится со своей сигаретой вовремя, не успевала нарасти изрядный столбик пепла, осторожно направлял ее пальцы со стоявшей меж ними пепельницей и легонько постукивал пальцем по сигарете. Только потом, погасив ее окурок, щелкнул зажигалкой. Спросил с интересом:
– Ну как?
– А ты знаешь, удовольствие от табака далеко не прежнее, но раньше вообще никакого не было… Митя…
– Что?
– И что теперь? – спросила она без малейшей тревоги, просто как человек, столкнувшийся с чем-то для себя новым.
– Хочешь, я буду твоей личной жизнью? Если ты хочешь личной жизни, конечно…
– Конечно хочу, глупый. Хочу личной жизни, хочу быть любовницей… Сто лет любовницей не была…
– Нескромный вопрос можно?
– Тебе сейчас все можно…
– Как так получилось, что ты замуж на вышла? Такая девушка…
Показалось ему, или Марина чуточку напряглась? Он не смог определить, но это тут же прошло, Марина прижалась к нему поплотнее и сказала спокойно:
– Да вот, получилось как-то… Митя… А у тебя правда никакой личной жизни?
– Правда, – сказал он.
И подумал, что нисколько не лукавил душой: ну какая у него до сих пор была личная жизнь? Одни скоротечные огневые контакты – популярная в их кругу фразочка после того, как в руки попал роман Богомолова. И уж никак нельзя считать личной жизнью ни Лорку, ни Юльку: одна – общая девочка компании, другая – нетронутая девочка с горячими и нежными губами, которую и следует в этом состоянии и оставить, и отнюдь не только из-за грозного УК РСФСР…
– Были, конечно… всякие, – сказал он. – Только это так, мимоходом, ни уму ни сердцу… Лиц-то не помнишь…
Марина спросила с почуявшейся вкрадчивостью:
– А если я буду твоей… личной жизнью, у тебя будут… случайные?
– Нет, – сказал Митя. – Ты лучше всех, заранее знаю…
– Спасибо… – Марина тихонько рассмеялась. – Это каждой приятно слышать. Вот только какие твои годы…
– Не в годах дело.
– Может быть… Значит, я теперь твоя любовница? – Ее жаркий шепот защекотал ухо. – Митя, ты не обидишься, если я одну вещь скажу?
– Да с чего бы вдруг?
Притянув его голову на грудь, Марина так нежарко зашептала:
– Митька, у тебя есть два больших достоинства, для женщин очень ценные. И размер у тебя хороший, и долго не кончаешь… Ничего, что я так, открытым текстом?
– Так даже приятнее…
– Ну вот… А с техникой у тебя, прости, плоховато. Эти твои случайные, я же чувствую, были такие примитивные…
– Я тебе, по-моему, и не врал, что я хороший любовник, – сказал Митя чуть сердито. – Уж какой есть…
– Ну вот, ощетинился…
– Да ну.
– Ощетинился немножко, и не спорь. – Марина прижала его голову покрепче. – Митька, не комплексуй. Этот недостаток в два счета лечится. Я из тебя еще сделаю хорошего любовника, вот посмотришь. Высшего класса не гарантирую, я же не Анжелика какая-нибудь, но хорошим любовником ты у меня будешь. Девочки с руками оторвут.
– Да не нужны мне никакие девочки.
– Это ты сейчас так говоришь. Женщины, Митя, имеют свойство надоедать. И потом, если уж откровенно… Личная жизнь у нас с тобой получится весьма даже неполноценная. И будет она крутиться исключительно вокруг этой постели. И только. Я же ни в кино с тобой на смогу пойти, ни в гости, ни просто погулять – вокруг дома разве что… К тебе в гости приехать не смогу… Да много чего не смогу, что любая соплюшка проделает на счет «раз», потому что видит… – Последнее слово она произнесла с неприкрытой грустью.
– Марин, давай без меланхолии. Ничего ведь с твоими врачами не решено. А если что, через маму одного моего хорошего кента можно и на шантарскую медицину выйти. Там, я слышал, профессор на профессоре сидит и профессором погоняет… Знаешь анекдот, как хирург операцию делал?
– Это который?
– Скальпель, спирт…
– Нет, – с любопытством сказала Марина.
– Анекдот короткий. «Скальпель, спирт, огурец!» Это я к чему? Говорят, в Шантарске даже скальпель со спиртом хирургу специальные профессора подают. Ну, это, конечно, научная фантастика, но я не о том… Вот представь: идем мы с тобой на танцы как ни в чем не бывало, и мне все завидуют, на тебя глядя, а я на них – свысока.
– Хорошо бы… – мечтательно сказала Марина. – Что ты замолчал?
Мите пришла в голову совершенно неожиданная мысль, но он ее старательно отогнал, даже не пытаясь ее думать – очень уж она, сволочь такая, была поперек души. Интересные стали появляться мысли – взрослые… Мать все твердит: когда повзрослеешь, когда повзрослеешь… Может, потихоньку и взрослеешь чуточку, сам того не сознавая? Ну да, шманки нас считают взрослыми, но, положа руку на сердце, это еще вовсе не значит, что мы взрослые и есть, хотя сами себе никогда в таких мыслях не признаемся. Мы взрослые, мать вашу так, и точка! У нас паспорта, мы имеем право голосовать за единственного кандидата от нерушимого блока коммунистов и беспартийных, у нас мотоциклы, маги и японские часы, и получаем мы побольше иного инженера, хотя над учебниками ни дня не лысели, и девочек мы кучу отодрали… Взрослые мы, и вот вам хрен!
– Митя…
– Что?
– Если у тебя кто-нибудь… заведется, ты меня не обманывай, пожалуйста. Сразу скажи.
– И ты меня бросишь, – утвердительно сказал Митя.
– И я тебя брошу, – так же утвердительно сказала Марина. – Я девочка гордая, и к тому же… Ну, сам понимаешь. Очень унизительно было бы думать, что ты где-то там развлекаешься на всю катушку, а ко мне ходишь только, прости уж за вульгарность, палку кинуть. Я так не хочу. Понимаю прекрасно, что взамен тебе предложить нечего, только… – Она взяла его ладонь и положила так, что ничего договаривать и не требовалось.
– Марина, ну брось ты! – сказал Митя с досадой. – Что-то тебя кинуло в ля минор, как в той кинокомедии говорилось. Не собираюсь я тебе врать.
– Уже соврал, – сказала Марина с какой-то непонятной интонацией, но безусловно не грустно. Скорее уж даже чуточку весело.
