– Так я завтра подъеду после работы?
– Подъезжай… сиротинушка.
Голос у нее опять был вполне веселый и беззаботный.
Часа через полтора, минут через десять после часа смены, Митя верхом на мотоцикле, с солидной пачкой телеграмм в висевшей на руле казенной сумке, проехал от Главпочтамта до универмага по улице красного партизанского командира Щепочкина, на светофоре повернул налево и, миновав пару кварталов, заехал во дворы. И вошел в гиперпространство. Да, именно так – посреди стотысячного советского города тысяча девятьсот семьдесят шестого года вошел в гиперпространство. По крайней мере, он это именно так для себя называл более десяти лет – как ему казалось, подобрав очень удачное название.
Что такое гиперпространство, любителям фантастики известно прекрасно. Столь же обычная вещь в фантастике, как в производственном романе – передовой токарь или сталевар. Звездолет с бравыми космонавтами, жителями далекого (или не особенно) будущего, счастливого (если дело происходит в советской фантастике) или не особенно и счастливого, а то и вовсе жутко неприглядного (если действие разворачивается в пессимистической и упаднической фантастике западной) привычно и рутинно врубает движки с красивым мудреным названием (красота и мудреность зависят от фантазии писателя) – словно водитель автобуса переключает скорости. И через некоторый срок, от нескольких минут (романтики Стругацкие) до нескольких суток (более приземленный Карсак) оказывается за тридевять миров, на невообразимом расстоянии от родной Земли, которое меряют уже не километрами, даже не миллионами километров, а световыми годами.
Большинство жителей Аюкана искренне полагают, что попасть из одной части города в другую, разделенных железной дорогой, можно только через два виадука. Некоторое количество тех, кто живет возле железки, в курсе, что можно попросту перебежать через рельсы во множество мест. Есть еще и те немногие, что знакомы с третьим путем. На задворках кирпичной девятиэтажки меж рельсов уложены вровень с ними капитальные деревянные брусья. Машина там не пройдет, а мотоцикл – запросто, потому этот путь и знаком едва ли не всем аюканским рокерам. Так гораздо удобнее, чем перетаскивать мотоцикл через рельсы, – и тяжеленько, и поезд может вынырнуть в любую минуту.
Словом, по мнению Мити, – чистейшей воды переход через гиперпространство, когда не даешь крюк в несколько километров, а попадаешь из точки А в точку Б за минуту. Впрочем, он с этим столкнулся еще в детстве, в Миуссе, а поскольку уже тогда, в десять лет, начинал читать фантастику, то и окрестил это явление гиперпереходом. Так уж география сработала: зимой, когда лед на Протоке лежал толщиной метра в три, с левобережья можно было попасть в центр города в два счета – в отсутствие льда приходилось для этого прошагать километра три до единственного моста.
Ради въедливой точности можно уточнить, что подобное знание хитрых аюканских дорожек облегчало жизнь не одним почтарям, а всем аюканским рокерам вообще. За примерами далеко ходить не нужно – на Геологической, во дворе двухэтажного дощатого дома, есть в конце вымощенный досками проходик; если смотрит со стороны человек несведущий, не знает, куда он ведет. А вот многим рокерам давно известно: если на первой скорости метров тридцать пропетлять, выскочишь на широкую улицу в неожиданном месте. А потому проход, достаточно широкий для того, чтобы по нему прошел мотоцикл, с незапамятных времен используется, если нужно оторваться от севших на хвост гаишников. Слишком им далеко объезжать кругом. Правда, и аюканские гаишники все подобные местечки отлично знают, оттого и стараются не пустить туда рокера, за которым гонятся. Состязание умов, короче говоря…
Митя управился быстро, а потому уже через час с опустевшей сумкой подкатил за сигаретами к магазину. Снимая на ходу шлем, поднялся на высокое крыльцо. В очереди пришлось торчать минут пять. Кроме сигарет, там торговали еще и соками в разлив, так что приходилось ждать.
Спустившись с крыльца, он ничего плохого не заподозрил. И только подойдя вплотную, разглядел. Не сдержав отрицательных эмоций, прокомментировал увиденное громко и насквозь матерью.
Черный, с винтовой нарезкой хвостик свечи зажигания оказался на всеобщем обозрении, торчал нелепо и жалко, выглядел еще неприличнее, чем голая женщина средь бела дня на центральной улице. Какая-то сука сперла бронепровод, явно для собственных надобностей. Вывинтить его из магнето – плевое дело, а сдернуть эбонитовый колпачок со свечи – и вовсе секунда. Деталька простая, как две копейки, но в мотоциклетном движке одна из важнейших. В «Спорттоварах» днем с огнем не найдешь, ввиду копеечной стоимости под уголовную статью «Мелкая кража» если и подпадает, то возиться с этим никто не будет. Особых примет бронепровод не имеет, как куча подобных мелких деталюшек, важных и незначительных, не пронумерован. Ищи ветра в поле. Застань Митя стервеца на месте, непременно дал бы в торец, но теперь где ж его искать? Шагает себе восвояси с бронепроводом в кармане…
Не было печали… Рядом остановилась дебелая тетка с хозяйственной сумкой и с ходу стала разоряться насчет напрочь испорченной современной молодежи, нецензурно выражающейся средь бела дня, старших не уважающей, патлы отрастившей да вдобавок нацепившей срамные юбки до пупа – вот уж что к Мите никак не относилось. Мрачно глядя на активную общественницу, Митя отнюдь не вполголоса ее послал туда, куда она явно не собиралась. Окинув его опытным взглядом скандалистки из длинной очереди, тетка быстренько поняла, что с критикуемого там и слезешь, где сядешь. И удалилась безусловно не по указанному адресу, но все же с глаз долой, ворча что-то насчет милиции, которую не грех бы вызвать.
– Доцент, ты чего это в общественном месте матом разговариваешь? – спросили сзади отнюдь не сурово, а где-то даже и весело.
Митя раздраженно обернулся, уже узнав голос. Ну конечно, там стоял возле служебного мотоцикла старшина Талашко – обветренная усатая будка, косая сажень в плечах, белые ремни поверх формы, белый шлем с выпуклым гербом Советского Союза. Старый знакомый всех аюканских рокеров по прозвищу Дракон Дорожный, или просто Дракон (с Карпухой было проще, а вот какое прозвище придумать от фамилии Дракона, никто пока не догадался).
Нужно сказать, что аюканские рокеры старшину, в принципе, уважали, считая не врагом, а достойным противником. Будучи изрядно умудрен житейско-служебным опытом, на жизнь он смотрел правильно: прекрасно понимал, что абсолютно все нарушения под корень извести невозможно, – раньше умом сдвинешься. А потому прощал мелкие, вроде езды без шлема, но за те, что посерьезнее будут, карал нещадно.
– Да вот… – сказал Митя, взглядом показав на оголившуюся свечу.
Самое скверное в случившемся было то, что мотоцикл теперь придется переть своим ходом сначала до Главпочтамта, а потом и домой – всего километра три. И остаток смены провести в пехоте. А потом самое малое пару дней искать бронепривод по кентам и знакомым – все это время опять-таки работая пешком. Мотоцикл на нейтралке толкать – не тяжий труд, но очень уж неудобно его вести за рога, скособочась… Кто попадал – тот поймет.
Талашко присмотрелся, покивал понятливо:
