– Ты ведь и сама это сделала бы! – Мейнс сложил руки на груди. – Понимаешь ведь, что оно отторгает его тело. Знаешь, что иначе он умрет. Можно сказать, я спасаю его от гибели. Скажите мне спасибо.
Трой уже разодрал Логану рукав рубашки и обрывки сдвинул кверху, освобождая пульсирующее плечо. Один из лоскутков он засунул Логану в рот, и тот зажмурился, напряг все тело до дрожи, чтобы было не так больно. Но едва кончик ножа вошел в его плоть, как он широко раскрыл глаза и издал приглушенный крик, куда страшнее обычного.
Рика и Лайк закрыли глаза, желая только одного: не слышать этого. И остальные разделяли это желание. Рейден сжал кулаки, опустил голову и попытался сконцентрироваться на каких-то предметах под ногами. Безуспешно. Он понимал, что это нужно, но… смотреть на это – сплошное мучение.
На глаза Ангелы наворачивались слезы. От жалости, от чувств Логана, которые он испытывал вместе с ним, – во всем виноват Аварос – и от жалобного крика парня. Из-за темноты, иногда освещаемой всполохами голубого света, он не видел измученного лица одноклассника. Но сумел рассмотреть, как Трой плавно, как по маслу, режет плоть и оставляет после себя ровный глубокий порез на залитой горячей кровью руке.
Стоны Логана стихли. Но лишь на пару секунд. Трой отбросил нож в сторону и, взявшись пальцами за края раны, расширил разрез. Логан откинул голову в сторону. Но худшее его ждало впереди. Трой достал второй нож, поменьше, и начал ковыряться в ране.
– Это дикость! – крик Ангелы заглушил стоны Логана.
– Дикость? – как ни в чем не бывало спросил Мейнс. – А как поступили бы вы? Отвели бы его на операцию? Дали бы ему наркоз? И какие же лица были бы у врачей, вытащивших из плеча подростка «это»?
В тот же миг Логан издал последний крик и опустил голову, пытаясь отдышаться. Трой подошел к Мейнсу и вручил ему что-то, после чего, оглянувшись лишь раз на Ангелу, удалился. Глава «ПН» достал салфетку и очистил «это» от крови.
– Смотрите же, друзья! Вот что не давало покоя ребенку целых шестнадцать лет!
Мейнс раскрыл ладонь.
– Н-не может быть… – прошептала Рика. – Это же… стихийный кристалл земли. Такой же, какой носил и Ангела.
Эрар потерял дар речи. Он так и стоял с раскрытым ртом рядом с Рейденом, не имея ни малейшего представления о том, откуда «это» в плече Логана.
– Я ничего не понимаю, – наконец произнес Логан. – О-откуда оно, мисс Марвел?
– Разве это не кристаллы, образованные из сплава жизни человека со стихией? – спросил Крэм, обращаясь к учительнице. – Объясните!
– Ну-ну, – пытался их успокоить Мейнс, – время для объяснений еще придет, ну а пока давайте поиграем в загадки. Уверен, ответы на них интересуют всех присутствующих. Вот только играть будем мы с Ангелой.
Рейден сглотнул, и ему показалось, что это слышали все. Он смотрел на друга с надеждой, что тот не испугается и примет вызов. Конечно же, так и произошло.
– Хорошо, – твердо отвечал Ангела. – Задавай.
– Кто ты такой? – спросил Мейнс.
– Что? – Парень оглянулся на остальных. – В каком смысле?
– Расскажи о своей жизни. Кто ты, откуда, кто твои родители и где они сейчас. И еще… назови свое имя.
– Не понимаю, это что шутка? Меня зовут Ангела Эрар…
– Непра-а-авильно, – довольно протянул Мейнс. – Это имя естественно рожденного синтонима – девочки, умершей сразу после родов.
– Что ты несешь?.. – Ангела сделал шаг назад. – Меня зовут Ангела Эрар! Мне шестнадцать, я родился в Гасборне, мои родители… Мои родители…
– Джинджер, да? – Мужчина склонил голову набок и выпучил глаза. – Славный паренек. Бегал за твоей мамой по пятам, в принципе, как и я.
– Ч-что? – Тело Ангелы задрожало. – Так он вел проект по обустройству «ПН»?
– Именно, и как же ты сам раньше об этом не догадался, а? – Мейнс искренне засмеялся. – Джинджер Эрар – простой человек, рыжий такой. А вот твоя мама…
– Святая Мелани! – уверенно отвечал Ангела. – Единственный естественно рожденный синто…
– Единственный?! – И снова довольный хохот. – Кто тебе сказал эту чушь?
«Цвет волос… – подумал про себя Ангела, – и Джинджер, и Мелани рыжие, а я блондин! Выходит…»
– Так кто же, Ангела Эрар, твоя настоящая мать? Где она сейчас?
Глаза парня слезились от смешанных чувств, тело дрожало. Он готов был упасть на пол без сознания в любую секунду: настолько страшно ему было осознавать происходящее и даже на секунду задумываться над вопросами Мейнса.
– О-она… она… здесь.
«Больно быть с тем, кто…»
– Больно быть с тем, кто смертен, – громко сказал Ангела. – Эти слова ты говорила папе перед расставанием?
Ангела с трудом повернул к ней голову, но с еще большим трудом посмотрел в ее заплаканные изумрудные, как и у него, глаза.
– Мисс Марвел…
– Ангела, я… – жалобно начала она.
– Все это время я считал, что моя мать где-то там, в другой стране, ведет новую жизнь, а она… А она все это время была рядом! Все эти годы!..
От головокружения синтоним отшатнулся назад и толкнул стол, тут же разбившийся вдребезги. Парень не опомнился, даже когда осколки захрустели под его ботинками. Он шарахался от матери как от огня.
– Ангела, успокойся! – Рейден схватил его за руки, чтобы тот не зацепился еще за что-нибудь.
– Пусти! – не своим голосом завопил подросток. – Отпусти меня сейчас же!
Но он слабо отталкивал друга, потому и оказался в его объятьях, которыми Крассу больше хотелось усмирить его агрессию, чем просто успокоить, говоря «все хорошо» и прочую ерунду.
Ангела плакал тихо, не желая показывать эмоции остальным. По-настоящему несчастные люди всегда плачут в одиночестве. Так, чтобы никто не увидел их обнаженную душу.
– Выходит… – начал он, успокаиваясь, – Ангела – моя старшая сестра, а я… просто забрал ее имя.
– Да, – выдохнула Марвел. – Мне нет смысла просить прощения, потому что знаю: ты меня не простишь. Я сама не простила бы свою маму.
– Но… но как так? Ведь Святая Мелани…
– Моя мама и твоя бабушка.
Ангела только и успел распахнуть шире глаза, когда Мейнс вновь заговорил:
– Смотрю, вы сосредоточились друг на друге, даже позабыв о нас, а ведь впереди еще столько всего интересного! Ангела, – глава «ПН» понизил голос, – ты ведь не ответил на все вопросы.
Подростку было непросто так быстро переключиться с темы настоящей мамы и умершей сестры. Ему очень хотелось стереть слезы со щек, но он боялся тем самым показать свою слабость, а потому ждал, когда они сами высохнут.
– Задавай следующий, – голос Ангелы был тверд, будто он и не испытывал былых потрясений.
