Рика уже прекратила бесполезные попытки достучаться до кого-либо, как вдруг Стейша отвела ее от двери, повернула к себе, схватила за плечи и что-то прокричала. Сначала девушка держалась уверенно, но затем, опустив узкие плечи, захныкала.
«Ей всего четырнадцать… – подумала про себя Марвел. – Во что же мы их всех втянули?!»
Она подняла голову и поймала на себе взгляд Стейши. Та с сожалением качнула головой, как бы говоря: «Простите, я их не уберегла». И Марвел покачала ей в ответ: «Ты не виновата». Затем женщина встретилась глазами с Крэмом, в чьем взгляде горела решительность, готовность в любую секунду хоть с голыми руками, но ввязаться в бой. Он не желал смиряться с судьбой.
– Мисс Марвел, – обратилась к ней Минда, – мне хотелось бы вас спросить…
– Да? – Женщина опустилась на холодный пол. – Что такое?
– Вы не знаете, кто последний синтоним?
Марвел замерла.
– Вы ведь… – продолжала Минда, – тоже подвергались экспериментам. Вы заботились обо мне, даже несмотря на то что я была ребенком одного из подопытных. Мне приходилось лгать всем, что я не знаю, кто мои настоящие родители. А вот вы… Вы ведь должны знать всех синтонимов, включая Крэма и Троя. Кто третий?
Марвел делала один вдох за другим, собираясь ответить на вопрос Минды. Но слова не шли с языка. И тогда она ответила взглядом, сосредоточив его на… Логане. И девушка, поняв намек преподавательницы, изумленно раскрыла рот.
– Но… как? – спросила она.
– Смотрю, у вас здесь весело! – задорно заметил кто-то из глубины коридора. Это был Мейнс.
Он вышел на свет, как на подиум, в новом шелковом серебряного цвета костюме, черной рубашке, серебристом галстуке и черных строгих туфлях, прошел мимо застекленных клеток и вызывающе осмотрел все четыре, желая вызвать гнев заключенных.
И добился желаемого. Рика перестала плакать и заколотила в стеклянную дверь, выкрикивая: «Выпусти нас сейчас же!».
– Ну что ты, малышка, – сладко произнес Мейнс, приближаясь к их со Стейшей камере. – Я ведь ничего не слышу. Мне правда хотелось бы услышать твой чудесный голосок.
Марвел поднялась с пола и подошла к двери. Она не собиралась что-то говорить, хотела лишь отвлечь Мейнса. И он обратил на нее внимание.
– Ты так красива, Марвел.
И с этими словами он поднес свою карточку к ручке двери, та запищала и отъехала в сторону. Бывшую подопытную и главу «ПН» разделял всего шаг.
– Я хочу услышать твой голос, – сказал Мейнс повелительно.
– Выпусти их… пожалуйста, – попросила она, смирившись со своим поражением. – Они ни в чем не виноваты. Они еще дети…
– Нужно было думать об этом раньше, когда отправляла их сюда. Думала, я не узнаю? А я узнал, дорогая. Рано или поздно это произошло бы.
– Что ты собираешься с ними делать?
Мейнс ехидно улыбнулся, развел руками и ответил:
– Я хочу устроить небольшое представление. Уверен, оно тебе понравится, и более чем уверен, что ты точно хотя бы его не забудешь.
– «Хотя бы его»? О чем ты?
– Скоро ты все узнаешь, обещаю. – И он провозгласил на весь коридор: – Скоро вы все узнаете правду! Я хочу, чтобы каждый из вас перед смертью узнал ее. Да, кстати, я для каждого из вас отобрал лучшие способы умереть, вы сами будете выбирать. – Он перевел взгляд на клетку с Рикой и Стейшей. – И начнем мы с девушек.
– Не смей… Не смей этого делать! – взмолилась Марвел. Всем казалось, что она готова упасть на колени и молить о пощаде того, кого ненавидела больше всех на свете. И это было так. Она была готова унижаться перед убийцей ее подруг, только бы спасти детей. – Пожалуйста, отпусти их! Забери меня, но их, прошу, не трогай… Я… – по ее щеке скатилась слеза, – я не вынесу их смерти тоже…
– Хорошо, – сказал Мейнс. – Тогда тебя убью первой.
29
Дождь лил весь день и весь вечер. Электронные часы на тумбочке показывали 20:29. Шторы были отдернуты, и ничто не мешало увидеть усеянное каплями дождя окно.
В комнате было тепло, но вылезать из-под одеяла все равно не хотелось. Ангела давно не чувствовал себя таким слабым и беспомощным. Рана на руке ныла, но не так сильно, как он ожидал. Возможно, оттого, что он еще не проснулся, или оттого, что ее успели обработать.
Стоп, а где он? Ангела лежал на двуспальной кровати, напротив – телевизор, встроенный в стену, рядом – дверь, наверное, в ванную, где горел свет, диванчик, кресло, небольшая кухонька, картины. В этой комнате Ангела был впервые. Он начал вспоминать события, приключившиеся с ним накануне. Сотрудники «ПН», лес, холод, дождь, Рейден…
Тут из ванной вышел Красс в футболке, обтягивающей его тело, и свободных домашних джинсах. Ангела резко сел на кровати и лишь сейчас заметил, что на нем другая одежда. Поймав удивленный взгляд синтонима, Рейден объяснил:
– Вся твоя одежда была грязной. К счастью, здесь рядом есть небольшой магазинчик одежды.
– Здесь? – хрипло спросил Ангела.
– Мы в отеле. – Рейден вытер голову полотенцем и накинул его на плечи.
– Как мы тут оказались?
Красс сел на кровать рядом с другом.
– Когда ты потерял сознание, я принес тебя сюда.
«Потерял сознание…» – повторил про себя Ангела. И он вспомнил безумное бегство от Рейдена: ноги болели, мир расплывался перед глазами, тело тяжелело. Эти мучения ему не забыть, пожалуй, никогда. И сейчас, сидя перед другом, который направлял на него дуло пистолета, Ангела почувствовал головокружение. Он хотел вскочить с кровати и выбежать из номера, подальше от Красса. Тот увидел смятение в его глазах, заметил, как напряглось тело парня, поймал этот взгляд, полный и злобы, и жалости.
– Позволь мне все объяснить, – начал Рейден, прежде чем Ангела успел сказать что-то резкое.
– Где Марвел и Минда? Что с ними? Что будет с остальными? – голос синтонима дрожал.
Крассу было стыдно смотреть на друга, вспоминать его полные страха и непонимания глаза, когда пригрозил ему оружием. Пусть это была игра на публику, и Ангела наверняка это понимал, но такое не сразу забудется. Вернее, уже никогда не забудется.
– Нас раскрыли. Сестры Найси нет и никогда не было, моей бывшей невесте просто промыли мозги, как и многим в «ПН». Минду и Марвел держат в камере, меня же отправили, чтобы поймать тебя.
– Поймать меня?
– Не пойми меня неправильно! – Рейден развел руками. – Меня заставили подписать договор, по условиям которого мои родители умрут, если я не приведу тебя к ним. Понимаешь, у меня не было выхода.
– Хорошо, – тон Ангелы смягчился, – я понимаю. Но что будет с остальными?
– Мейнс полагает, что Логан – последний синтоним из неестественно рожденных.
