Ансель даже хотел было ему об этом сказать – и добавить, что рад за него. Горд теми переменами, которые в нем произошли, и счастлив, что он нашел свою любовь. Но эти слова почему-то показались неуместными, и Ансель только сказал:
– Тогда чего ты теряешь время? Иди потанцуй с Эммой!
Кип кивнул ему на прощание и вышел. Ансель снова остался один на один со спящей Никой.
Но ненадолго. Некоторое время спустя он услышал чьи-то тихие шаги и увидел маленькую рыжеволосую девочку, с решительным видом подошедшую к нему.
– Спит? – шепотом спросила она, кивком указывая на Нику.
– Спит, – подтвердил очевидное Ансель, гадая, зачем она пришла. Он помнил эту боевую девчонку, она пряталась в биплане. И имя у нее еще такое короткое и яркое…
– Жаль, – вздохнула девочка. – Я хотела попрощаться.
– Я могу передать, – предложил юноша.
– Спасибо! – обрадовалась девочка. – Скажите мадам рей Хок, что приходила Лиса… То есть Алисия рей Фал, – деловито, словно взрослая, поправилась она. – Рано утром нас увезут вместе с оставшимися беженцами на западное побережье. Скажите ей спасибо за дуэль. И скажите, что я просила, чтобы она меня нашла, когда мы победим Третий континент, и забрала с собой. Я хочу стать такой же авионерой, как она… Мы же победим, правда?
На последнем вопросе Лиса предательски всхлипнула, и от взрослой решимости не осталось и следа.
– Мы обязательно победим, – ответил Ансель с уверенностью, которую на самом деле не испытывал. – Собирайся – и не волнуйся, я обязательно передам Николь твое послание.
– А ведь вы механикер, так? – склонив голову набок, полюбопытствовала Лиса. – Тот самый единственный джентльмен-механикер? А как у вас так получилось, ведь у джентльменов слабый ум и они совсем не разбираются в механистике? – с детской непосредственностью, совершенно не осознавая, что может обидеть своими словами, осведомилась она. – А это правда, что вы можете построить авион из двух досок и куска ткани? И что можете заставить любой авион лучше летать? А вы действительно построили «Молнию»?
Хоть Ансель и был глубоко погружен в свои мысли, он невольно усмехнулся, услышав этот поток вопросов.
– Да, я тот самый джентльмен-механикер, – попытался ответить он хотя бы на часть. – Да, это я построил «Молнию». Точнее, я ее не построил, а сильно модифицировал обычный авион. И кстати, у джентльменов ум ничуть не хуже, чем у дам. Просто дам с детства учат разным полезным вещам, а джентльменов – нет.
– Правда? – недоверчиво подняла брови девочка.
– Правда, – заверил Ансель, удивляясь про себя тому, что этот поучительный во всех смыслах разговор проходит именно здесь и сейчас; более неподходящего места и времени было сложно придумать. – Вот ты, например, будущая дама. Ты разбираешься в механистике?
– Нет.
– А почему?
– Ну, – задумалась Лиса, – потому что меня ей еще не учили.
– Правильно, – кивнул Ансель. – Но ведь это не значит, что у тебя слабый ум. Просто тебя еще не учили. Вот и с джентльменами так же. Мы не знаем чего-то не потому, что у нас слабый ум, а потому, что нас не учат.
Лиса нахмурилась, серьезно обдумывая эту мысль, а потом просияла и с победным видом заявила:
– Я придумала! Надо, чтобы в школе мальчиков учили тому же, чему и девочек! И тогда у нас будет много хороших механикеров! Как вы!
Ансель невольно улыбнулся, глядя на то, как горят глаза Лисы, выразившей по-настоящему революционную мысль. Хорошо бы, чтобы девочки с детства понимали: мальчики ничуть не хуже их; это могло бы совершенно изменить положение джентльменов в обществе Арамантиды. Впрочем, через несколько дней Арамантиды может уже и вовсе не существовать, так что и переживать об этих проблемах больше не придется.
– Ну, я пойду, – сказала Лиса. – Ах да, – спохватилась она, – передайте еще, что котенка я заберу с собой. Она поймет.
– Передам, – заверил Ансель. – Хорошей дороги!
Дверь в казарму хлопнула, запустив внутрь порыв холодного ветра, и Ансель снова остался один.
* * *
Обернувшись, Мия едва не вскрикнула от неожиданности. На нее смотрело удивительное, абсолютно черное лицо с белыми бровями и ресницами и полосками тонких белых татуировок на щеках. Одну ноздрю протыкало толстое золотое кольцо, другое красовалось на нижней губе. Волосы незнакомца тоже были белыми, а белки глаз ярко сверкали в темноте.
– Ты кто? – отшатнулась Мия.
– Белая Мамба, – ответил чернокожий незнакомец, и только тогда Мия поняла, что это дама. – Очень важно поговорить.
– О чем? Кто ты и что ты тут делаешь? Как ты вообще сюда попала? – От испуга вопросы вырывались у Мии один за другим, словно пули из пулемета.
– Я и ты… – Белая Мамба замялась, подбирая слова. – Мы с тобой одинаковые.
Мия невольно усмехнулась. Сложно было представить двух более непохожих людей, чем она и эта странная незнакомка!
– Надо мной тоже ставили эксперименты, – уточнила та, которая назвала себя Белой Мамбой.
– Надо мной не ставили никаких экспериментов, – возразила Мия, непроизвольно напрягаясь при слове «тоже».
– Ты не помнишь, – понимающе кивнула Белая Мамба. – Многие не помнят. Я – помню.
– У меня была потеря памяти, это правда, – медленно ответила девушка, не без труда нащупывая мысль собеседницы. – Но теперь она ко мне вернулась, и я точно знаю, что никаких экспериментов надо мной не ставили!
– Ты – из четвертой группы. На вас у них стало получаться намного лучше.
– Да про кого вообще ты говоришь? – теряя терпение, воскликнула Мия. – Что за эксперименты?
– Они хотели создать идеальных боевых авионер. Как монкулы, только с сознанием. Но когда очень нужно, они дают команду – и ты делаешь все, что приказали. Как монкул.
Потрясенная услышанным, Мия даже отступила на шаг.
– Меня почти обратили в монкула, но это была просто досадная судебная ошибка, – пробормотала она, но в памяти вдруг словно распахнулась запертая дверь… Тесная комната, странный цилиндрообразный аппарат в центре, дюжина человек, суетящихся за огромной приборной панелью, дамы в военной форме… Обрывки фраз… «Учтите ошибку первой фазы», «Отделить сознание от памяти очень сложно, мы действуем наугад…».
– Не ошибка, – покачала головой Белая Мамба. Затем ткнула пальцем ей в грудь. – Ты – получилась. Ты хорошо получилась. Не всем так повезло.
– А тебе повезло? – невольно вырвалось у Мии, и девушка тут же почувствовала сожаление. Зачем она спросила? Надо было просто развернуться и уйти! Не хочет она ничего знать! Хватит с нее воспоминаний о том, как была изуродована ее жизнь! Даже если эта Белая Мамба собирается рассказать ей недостающий кусок правды, она не хочет об этом слышать! Плевать на правду, ведь она не может справиться даже с тем, что уже узнала!
