Мадам Грозенберри повернулась к Бристал и Ксантусу и удовлетворенно улыбнулась.
– А нам сегодня везет! Мистер Слейт дал мне еще одну возможность преподать ценный урок. Когда мы точно знаем, что человек в опасности или его держат в заложниках, магию можно использовать для спасения. Смотрите внимательно.
Мадам Грозенберри взмахнула рукой, и все шахтеры тут же рухнули на землю как подкошенные и заснули крепким сном. Мистер Слейт юркнул под стол, чтобы не попасть под чары, но фея его не тронула.
– Ах ты ведьма! – заорал он. – Что ты с ними сделала?
– Я остановила работу и дала шахтерам возможность отдохнуть, – объяснила мадам Грозенберри. – Покажите девочку, и я верну работников в ваше распоряжение.
– Нет! Я не позволю забрать ее!
– Мистер Слейт, пожалуйста, не усложняйте свое положение. Мне не хотелось бы превращать вашу угольную шахту в выгребную яму, но я это сделаю, если придется.
У мистера Слейта не было выбора. Спустившись с обзорной площадки, он нехотя повел путников туда, где находился вход в длинный извилистый тоннель. Он вел еще глубже в гору и заканчивался пещерой поменьше, которая разительно отличалась от угольной шахты: на каменных стенах, словно звезды, мерцали отсветы от алмазных, рубиновых, изумрудных и сапфировых граней. Драгоценные камни устилали пол пещеры как ковер.
В углу пещеры путники увидели девочку лет двенадцати, смуглую, зеленоглазую и черноволосую. Она была одета в платье из мешковины и грубые деревянные сандалии. Перед ней стоял верстак, а рядом с ним – банки со светлячками, которые изучали тусклый свет.
Около верстака стояла тачка, девочка брала оттуда куски угля, закрывала глаза и, сосредоточившись, крепко сжимала каждый обломок. Когда же она раскрывала руки, в ее ладонях лежал драгоценный камень, который она бросала в нужную груду. Процесс превращения так заворожил Бристал и Ксантуса, что они несколько минут наблюдали за девочкой, прежде чем та их заметила.
– Вы кто? – спросила она, встревоженная появлением нежданных гостей.
– Здравствуй, Эмеральда, меня зовут мадам Грозенберри, – сказала фея. – Я так рада наконец-то познакомиться с тобой.
Мадам Грозенберри подошла к верстаку и протянула Эмеральде ладонь, но та не пожала ее. Наоборот, она скрестила руки на груди и сердито уставилась на фею.
– Зачем вы пришли в мою пещеру?
– Они ведьмы и требовали увидеть тебя, – объяснил мистер Слейт. – Прости, Эм, они не оставили мне выбора.
– Вообще-то никакие мы не ведьмы, – поправила гнома мадам Грозенберри. – Мы феи и пришли спасти тебя.
– Спасти меня? – Казалось, Эмеральда оскорбилась. – Папа, о чем говорит эта женщина? От чего она собирается меня спасать?
– Папа? – повторила мадам Грозенберри. – Почему она называет вас папой?
– Потому что я ее вырастил, – сказал мистер Слейт. – Мы не держим ее в заложницах, это ее дом! Родители бросили ее во младенчестве, я услышал в лесу плач и нашел ее. Разумеется, я не понимал, что она обладает магической силой, пока не принес ее в шахту. Я хотел найти ей хороший дом у людей, но потом она стала превращать все, до чего дотрагивалась, в драгоценные камни.
– И тогда вы решили оставить ее себе и извлечь выгоду из ее магии, – сделала вывод мадам Грозенберри.
– Нет, я хотел защитить ее! – воскликнул мистер Слейт. – Вы хоть представляете, что бы случилось, если бы о ней узнали люди? Их алчность безгранична! Короли устроили бы войну, чтобы заполучить себе ребенка, который превращает уголь в алмазы! Она бы не знала покоя до самой смерти! Да, нам неплохо живется на деньги, вырученные с продажи камней Эмеральды, но, по крайней мере, с нами ей ничто не грозит!
Бристал видела: мадам Грозенберри стыдно, что она сделала поспешные выводы и неверно осудила старика. На пару минут она замолчала, обдумывая все услышанное.
– Мистер Слейт, простите за это недопонимание. Но шахта – не единственное место, где Эмеральда может быть в безопасности. Вернее, есть еще одно место, где ей не будет грозить опасность, пока она не научится защищаться самостоятельно.
Мадам Грозенберри наклонилась к Эмеральде, чтобы посмотреть ей в глаза.
– Я открываю академию магии, где буду учить юных фей вроде тебя контролировать и развивать свои способности. Я приехала сюда в надежде, что ты захочешь вступить в наши ряды.
Эмеральда вскинула брови: похоже, она сочла предложение мадам Грозенберри очень глупым.
– И зачем вы открываете школу магии? Все же ненавидят ее!
– Именно поэтому и открываю. После того как мои ученики всему научатся, мы будем путешествовать по миру и помогать людям нашими способностями. Мы надеемся, что наши добрые поступки не останутся незамеченными, общество примет нас как равных, и девочкам вроде тебя больше никогда не придется прятаться в пещерах.
Бристал и Ксантус пристально смотрели на Эмеральду – может, теперь ей понравится предложение мадам Грозенберри. Но она все равно восприняла его в штыки.
– Мне это не нужно.
– Ты уверена? Это великолепная возможность. Может, обдумаешь как следует?
– Не собираюсь я ничего обдумывать, – отрезала Эмеральда. – Зачем мне использовать магию, чтобы помогать людям? Я согласна с папой: люди злые! Они только и делают, что портят жизнь другим расам!
– Что ж, с этим не поспоришь, – кивнула мадам Грозенберри. – У людей много недостатков, но, к сожалению, пока они превосходят нас числом и стоят у власти, мы должны добиться принятия магического сообщества, чтобы выжить. И если мы не наладим отношения с людьми, нам грозит вымирание. Проявление к ним доброты – первый шаг к переменам в отношении к магии.
– Люди не заслуживают доброты! – воскликнула Эмеральда. – Мои родители были людьми, и они бросили меня умирать, когда я была младенцем! Каким чудовищем надо быть, чтобы поступить так с родным ребенком?
– Эмеральда, у каждого из нас есть свои шрамы, но это не значит, что мы должны сдаваться.
Мадам Грозенберри медленно сняла перчатку с левой руки, и все ахнули. Бристал до этого не приходило в голову, почему же перчатка только одна, но теперь ей стало понятно. Левая рука мадам Грозенберри была очень худой и угольно-черной от кончиков пальцев до плеча, словно сгорела до самых костей. Она больше походила на иссохшую ветвь дерева, чем на человеческую конечность.
– Мои родители тоже были людьми. Когда они узнали о моих магических способностях, то попытались сжечь меня на костре, привязав к столбу. Но в ту ночь разразилась сильная гроза, и огонь быстро погас. Однако я до самой смерти не забуду эту боль, потому что предательство семьи ранило меня гораздо сильнее, чем пламя костра, сжигавшее мою плоть.
Договорив, мадам Грозенберри снова спрятала изувеченную руку под перчаткой.
– Почему вы хотите помогать людям, которые так с вами поступили?
