— Вокруг вашей деревни погибло несколько тысяч солдат, немцы вам этого не простят. После допросов вас уничтожат. Предлагаю отправиться с нами.
— Да куда? Тут наш дом, — вздохнул один из стариков, их всего трое на всю деревню оставалось.
— Даю слово, что вы получите за свои дома справедливую цену, на которую около Москвы сможете купить другие, причём лучше, чем у вас тут. Выделю вам пять машин, собирайте скарб, часть живности и грузитесь. Поедем не быстро из-за раненых, коров можно привязать, должны успеть за нами.
Те посовещались и всё же приняли моё предложение. Я распорядился выделить пять машин деревенским, но нашли только четыре, но хоть столько, а потом старики подошли узнать, как возмещать стоимость домов буду. А я просто достал из меха ящик и раздал хозяевам пятнадцати домов по слитку золота. В будущем золото ничего не стоило, вот я и набрал килограмм двести в слитках. Мне не жалко оплатить их жизни. Те были удивлены и довольны, что им не солгали, теперь сами смогут всё что нужно купить. Сразу прятать побежали полученное, а мы, оставив за спиной горящую деревню, длинной колонной направились в путь. Я летел над центром колонны, мой миномётчик был на «спине», «Живоглот» ему там на броне уступы сделал, чтобы не скользил и стрелять мог. Всё, что было для нас препятствием, я расстреливал с дальних дистанций, мы так километров сорок прошли к двум часам ночи, до передовой километров тридцать оставалось, когда начались первые попытки нас остановить. Немцы у моста засаду устроили, с пушками и окопами. До полка было. Расстрелял их, как и охрану моста, и мы, перебравшись, не забыли за собой мост уничтожить и направились дальше. Артиллерию сюда, похоже, всю стаскивали, я уже семь дивизионов уничтожил, а всё ещё пытались остановить. Танковую атаку тоже отбил, ещё когда те только готовились атаковать, выстроившись в клин. Конвертер постоянно работал, заправляя плазмой обоймы робота. Да и мех стрелял часто, ему тоже зарядка требовалась. Когда до передовой совсем немного осталось, начало светать. Мне это не мешало. Миномётчик мерно ухал стволами и очищал для нас немецкие окопы, чтобы перейти передовую. Окопы зачищались влево и вправо, чтобы не обстреливали колонну при переходе передовой. Мне потери не нужны, так что вскоре километра на два в разные стороны ничего живого не осталось. Тылов у них тоже. Дальше были направлены разведчики вперёд, и они вышли на контакт с командиром потрёпанного стрелкового полка, что на этом участке противостоял немцам. Оттуда с большим интересом наблюдали за облаками жгучего огня, что сжигал немцев. Оборона тут редкая, только у дорог, и наши тут стояли. Тот обрадовался пополнению, у него на полк восемьсот активных штыков едва набиралось, так что, когда мы подошли, тот почти все зенитки, пушки и танки забрал себе. С экипажами и расчётами. И всех, кто мог стоять в строю, около шестисот бойцов и командиров, забрал. Других врачи забраковали, или они из других родов войск были. Лётчики, техники, тыловики, даже музыканты. А мы двинули дальше. Через двадцать километров добрались до крупного села, тут большая часть освобождённых осталась, так как в школе госпиталь расположился. Главврач госпиталя обрадовался, почти сотня грузовиков, сорок в полку остались. Только вот топливо им нужно, но можно использовать, стал звонить начальству, требуя топлива и возможность эвакуации освобождённых пленных. Под шумок в свой госпиталь сманил несколько военврачей и медсестёр. Полковник дала добро. Её саму уже в Москву затребовали.
Деревенских тоже тут высадили, я помог им шесть телег купить и лошадей к ним, ещё пять коней у них свои были, с коровами привязанные за грузовиками бежали. Бедная уморённая дорогой скотина — не понимаю, как и выдержала — теперь отдыхала. Собрав стариков, я посоветовал им за Москву идти и только там дома покупать.
— До Москвы, стало быть, дойдут? — спросил один из стариков.
— Дойдут, но Москву не возьмут, их назад погонят. Эту войну выиграет советский народ. За Москвой покупайте.
После этого попрощавшись со всеми, и с Паровозовой тоже, уже навсегда, я на мехе полетел к немцам в тыл. Всё что мог, сделал, сейчас Сыроежкину заберу. Кстати, лечение руки закончилась, аптечка снова приняла прежний вид. А ладонь чистая, никаких следов ранения.
* * *
Оказавшись на собственном участке, я с удивлением осмотрелся. Что-то не заметил, чтобы что-нибудь изменилось. Ещё свет на кухне горит, а уже вечер. Отогнав мех за баню — тот вид камня принял, — я направился в дом. На кухне стол накрыт, водка, ещё тёплая закуска, вроде в микроволновке разогревал. Это что, с момента моей пропажи всего несколько минут прошло? В доме никого. Сбегав к меху, снял бронекостюм, сменил его на обычный десантный комбинезон и, вернувшись, полазил в интернете. Так и есть, именно в этот день я решил выпить. Чёрт, совсем не понимаю, как эти порталы работают.
Я прибрался в доме и лёг спать, а на следующий день почти всё, что было на борту меха, перенёс в дом и занялся сортировкой или ремонтом. Что-то в хранилище или арсенал дома отправлялось, что-то обратно на борт меха. Следующие две недели пролетели как-то быстро, пока все наши с заграничного отдыха не вернулись. Что-то быстро они, на месяц же вроде собирались. Я уже и спидербайк починил, погонял на нём, всё привёл в порядок, обслужил, поэтому просто отдыхал. Так что когда они, пройдя в дом, начали раздеваться — снаружи снег по колено, — то не удивился. А услышал вопрос от Нины, которая явно озвучила общие мысли:
— Давай рассказывай, мы уже поняли, что ты где-то был. Постарел, по скайпу видели.
«Живоглота» не заметили, я в последние три дня к нему не ходил, так что тот превратился в один большой сугроб. О том, что они возвращаются, я знал, хотя меня не предупредили, видимо сюрприз хотели сделать. Однако праздничные блюда приготовил, стол накрыл; сели за него. Они поняли, что я ждал их. Вопросы посыпались со всех сторон, так что стал рассказывать. Кстати, я включил глушилку связи — это встроенное оборудование в рубке меха, — поэтому никто нас подслушать не мог. До вечера молча слушали мой рассказ. Когда я закончил, Нина спросила:
— А эту Алису, которую ты искал, нашёл?
— Братскую могилу, — кивнул я. — Погибла при авианалёте. Уже когда окружили всю массу киевской группировки войск, это случилось. Точно она, я нашёл женщину, у которой она проживала, а похоронили её на окраине городка, где её часть дислоцировалось. Я разозлился, покуролесил там изрядно, три дня на стимуляторах днем и ночью уничтожал всех немцев, которых видел. Три дивизии, если брать по численному составу, точно положил.
— Шестьдесят тысяч человек? — удивился шурин.
— Да поболее, думаю. Семьдесят три лагеря с военнопленными освободил, один женский был. Я их не сопровождал, там рядом командирский лагерь был, вооружил со складов, технику и танки дал, дальше сами. Да и не было там немцев, перебил уже всех вокруг до передовой. А потом поранил себя ножом, как обычно, ну и переместился, аптечку наложил. А домой зашёл, понял, что времени прошло мизер с моего ухода, как будто и не было этих одиннадцати лет, и спать бухнулся. Доконали стимуляторы. Потом занялся техникой, спидербайк починил, для пробы слетал на охоту. Кстати, вепря, что вы едите, взял тогда. Два окорока закоптил, висят в кладовой. Потом домой возьмёте. Вон нарезка, пробуйте. Хорошо время провёл. Про подарки вам из будущего не забыл, всё тут.
