Ричард Лоув в своей книге «Последний ребенок в лесу»
[17] говорит, что мы вырастили поколение детей, страдающих, как он выразился, «дефицитом общения с природой», — детей, которые практически лишены контактов с девственной природой. Они больше не играют на улице, где можно соприкоснуться, хотя бы поверхностно, с другими созданиями, обитающими на местных пустырях, в близлежащих парках, ручьях, прудах, на лугах или в лесах. Лоув цитирует одного четвероклассника, который сказал: «Мне больше нравится играть в помещении, ведь только там есть электрические розетки»
.
Родители нынче внушают детям, что улица — это опасное место, где полно плохих людей, где бродят дикие животные, разносящие бешенство и другие болезни, где на каждом углу может случиться несчастье. Добавьте к этому местные правила и постановления, запрещающие игры на улице без надзора взрослых под страхом судебного преследования, и мы получим довольно бледную картину природы. Неудивительно, что родители не поощряют неорганизованные игры на открытом воздухе.
Исследователи начинают отмечать целый диапазон заболеваний, связанных с дефицитом общения с природой, в том числе более высокую частоту появления депрессивных состояний и других психических расстройств, а также соматических заболеваний, вызванных малоподвижным образом жизни. Некоторые ученые даже пытаются найти связь между некоторыми формами синдрома гиперактивности с дефицитом внимания и дефицитом общения с природой
.
Роберт Майкл Пайл, писатель и лепидоптеролог, идет дальше, выдвигая предположение о том, что усиливающаяся изоляция наших детей от природы ведет к «отмиранию взаимосвязи с действительной жизнью», под которым он подразумевает постоянное разрушение каких-либо контактов с миром природы и в конечном итоге полный отрыв от природы, включая нашу собственную. Потеря контакта с жизненной силой планеты воздействует на подсознательном уровне на психику человека. Мы становимся все более недружелюбными к остальной природе и безразличными к состоянию Земли. Мы также становимся более изолированными и одинокими и начинаем относиться к собственной планете как к чему-то чуждому нам. Смоделированная действительность, какой бы «реальной» она ни казалась, никогда не заменит той тесной взаимосвязи, которую мы когда-то ощущали по отношению ко всем живым существам. Пайл пишет:
Попросту говоря, уничтожение местных биологических видов угрожает нашей связи с природой… непосредственный личный контакт с живыми существами порождает одушевленную связь, для которой не существует замены. Я считаю, что одной из главнейших причин экологического кризиса является состояние отрыва от природы, в котором пребывают многие люди. У нас отсутствует широкое чувство близости с живым миром… Уничтожение связи… порождает цикл недружелюбия, который может иметь катастрофические последствия
.
Все больше преподавателей включаются в революционное изменение учебной программы и педагогики, нацеленное на возврат биофилии в образовательный процесс. Эдвард Уилсон
[18] утверждает, что мир природы является самой насыщенной информацией средой, которая существует на Земле
. Томас Берри, католический священник и историк, соглашается с ним и предлагает задуматься над тем, смогли бы люди создать поэтические образы, имеющие решающее значение для формирования общих концепций и сознания, если бы наш биологический вид с самого начала существовал на Луне, где нет других форм жизни. У нас бы не было возможности представить себе жизнь других существ, примерить ее тем или иным образом к себе, а это — отправная точка формирования метафорического мышления и когнитивного развития.
Антрополог Элизабет Лоуренс, которая ввела термин когнитивная биофилия, замечает, что мир природы был главным источником, из которого люди черпали символы и образы для своего когнитивного развития
. Новые научные находки свидетельствуют о том, что расширение контактов с природой оказывает существенное влияние на когнитивное развитие ребенка в период с 6 до 12 лет и отрочества.
Социолог Стивен Келлерт приводит редко упоминаемый факт того, что взаимодействие с природой принципиально важно для развития критического мышления. Ребенок, разум которого только формируется, постоянно наблюдает естественные явления и пытается понять, как они влияют на мир, в котором он растет. Почему дождь льется с неба, а солнце всходит каждый день? Почему растения цветут только в определенное время года, а кошки ловят мышей и едят их? Что такое тень? Откуда дует ветер? Почему я потею, когда жарко? Говоря о развитии сознания, мы фактически имеем в виду то, как ребенок устанавливает связи между явлением и существующими предсказуемыми закономерностями, помогающие ему определить свое место в мире. Ограниченные контакты с природой уменьшают вероятность понимания того, что означает наше существование. Келлерт приходит к выводу, что «мало какие сферы жизни предоставляют молодым людям столько же возможностей, как и мир природы, для развития критического мышления, креативного любопытства, способности разрешать проблемы, а также для интеллектуального развития»
. Природа — это предмет благоговения и трепета, без которого человеческого воображения не существовало бы, а без воображения померкло бы сознание.
Любопытно, что одно из наиболее часто используемых молодыми американцами слов — это потрясающий. Оно встречается практически в каждом втором предложении. Не исключено, что чрезмерное его использование является защитной реакцией на огромный дефицит впечатлений, который возникает у тех, кто растет в мире, лишенном чудес природы, где реальность заменяют смоделированные пиксели на крошечных экранах компьютеров. Занимаясь миниатюризацией всего сущего, чтобы вместить его в трехдюймовый экран BlackBerry, не рискуем ли мы обесценить свое «Я» и потерять чувство благоговения? Если поколение людей все время смотрит вниз на плоский, двухмерный экран, а не на звезды над головой, какие чувства оно будет испытывать — благоговение перед сущим или скуку от перегруженности технологическим моделированием?
Рейчел Карсон
[19] размышляла над этими вопросами еще тогда, когда телевизионные экраны только начали притягивать к себе миллионы детей по вечерам и уводить их с улицы. На протяжении 175 000 лет дети вглядывались в звездное небо и задумывались о тайнах бесконечной вселенной. А теперь все сводится к сидению перед светящимся ящиком и разглядыванию крошечных фигурок, мелькающих на экране.
Карсон писала:
Мир ребенка свеж, нов и прекрасен, он полон восхищения и волнения… В чем ценность сохранения и углубления этого чувства благоговения и восхищения, этого признания сущности за границами человеческой жизни? Является ли исследование мира природы просто приятным способом проведения золотых деньков детства или же это нечто более глубокое? Я уверена, в этом есть что-то более глубокое, что-то более долговечное и значительное… Те, кто созерцает красоту земли, находят источники силы, которые не иссякают до конца жизни
.
