Впервые попытку ввести законы термодинамики в экономическую теорию сделал лауреат Нобелевской премии химик Фредерик Содди в 1911 г. в своей книге «Материя и энергия» (Matter and Energy). Содди напомнил своим друзьям-экономистам, что законы термодинамики «определяют в последней инстанции взлеты и падения политических систем, свободу и зависимость государств, развитие коммерции и промышленности, причины богатства и нищеты, а также общее физическое благополучие человечества»
.
Первым экономистом, бросившим прямой вызов своим коллегам, был Николас Джорджеску-Реген, профессор Университета Вандербилта. Его выдающаяся книга «Закон энтропии и экономический процесс» (The Entropy Law and the Economic Process) вызвала небольшое брожение в умах в момент ее выхода в свет в 1971 г., но была быстро отвергнута большинством коллег. Герман Дэйли, ученик Джорджеску-Регена, позднее экономист Всемирного банка, а в настоящее время профессор Мэрилендского университета, развил идеи магистерской диссертации Джорджеску-Регена в книге «К экономике устойчивого состояния» (Toward a Steady State Economy), вышедшей в 1973 г. Его книга открыла дискуссию на стыке экономики и экологии и ввела экологические аспекты в экономическое мышление. Не менее важно и то, что она заложила фундамент для дальнейшего разговора о применении допущений об экологической устойчивости в сфере экономики.
В 1980 г. я опубликовал книгу «Энтропия» с послесловием Джорджеску-Регена в надежде вывести разговор за пределы экономики и охватить все разнообразие человеческого опыта. В книге история пересматривается с точки зрения термодинамики с акцентом на последствиях возрастания энтропии в результате развития нашей цивилизации. «Энтропия» была одной из первых книг, где детально рассматривался вклад промышленной революции в изменение климата.
Если взглянуть на вековую историю попыток пересмотреть экономическую теорию с точки зрения термодинамики, то видишь лишь одно — абсолютную непроницаемость этой области для переосмысления научной основы фундаментальных допущений. Даже в последние годы, когда школы бизнеса по всему миру бросились наперегонки вводить в программы экологические аспекты и вопросы устойчивости и стали уделять больше внимания энергетическим проблемам и изменению климата, все это стараются преподнести под соусом классической и неоклассической экономической теории, чьи допущения никак не вяжутся с законами термодинамики.
Пока на экономической теории лежит длинная тень Ньютона, вряд ли стоит надеяться на то, что экономика как дисциплина сможет примириться с той ересью, которая угрожает всем ее фундаментальным допущениям. Историк экономики Рей Кентербери отмечает, что число приверженцев Адама Смита все больше сокращается, поскольку он въехал в историю на плечах великого сэра Исаака Ньютона. Он пишет: «Время от времени то одна, то другая группка экономистов начинает считать, что традиционная экономика созрела для революции, но для ее реализации революционеры должны идти на баррикады против гения Исаака Ньютона, а также против Адама Смита и длинной череды его последователей»
. Сейчас, однако, впервые за все время многочисленные трещины в теоретическом фундаменте дисциплины угрожают разрушить доктрину классической экономической теории.
Богатство народов
Неочевидная проблема, пронизывающая насквозь всю экономическую теорию, заключается в фундаментально неправильном понимании природы богатства. Джон Локк, английский философ эпохи Просвещения, утверждал, что «земля, остающаяся полностью в естественном состоянии… называется, и это так и есть, пустыней». Локк перевернул второй закон термодинамики с ног на голову, заявив, что природа сама по себе бесполезна и приобретает ценность только тогда, когда люди прикладывают к ней свой труд и трансформируют ее в производительный актив. Локк писал:
Тот, кто присваивает себе землю через приложение к ней своего труда, не уменьшает, а увеличивает общие активы человечества. Ибо акр огороженной и возделанной земли дает продуктов земледелия, необходимых для поддержания жизни человека… десятикратно больше, чем акр равной по плодородию земли, которая остается необработанной. И, следовательно, о том, кто огораживает землю и получает больше жизненных благ с десятка акров, чем мог бы получить с сотни акров невозделанной земли, можно по праву сказать, что он отдает 90 акров человечеству
.
Законы термодинамики говорят нам совершенно другое. Экономическая деятельность — это просто заимствование низкоэнтропийной энергии из окружающей среды и превращение ее во временные продукты и услуги, имеющие ценность. В процессе такого превращения нередко расходуется и рассеивается в окружающей среде больше энергии, чем заключено в конкретном производимом продукте или услуге.
В этом отношении экономический процесс является отражением биологических процессов, происходящих в природе. Когда законы термодинамики были сформулированы, биологи в первый момент не знали, как увязать представление о непрерывном переходе энергии из упорядоченного состояния в неупорядоченное с тем, что живые системы, похоже, делают прямо противоположное, постоянно оставаясь упорядоченными.
Харольд Блюм, известный биолог XX века, объяснял, что живые организмы не нарушают второго закона, а просто являются примером его другого проявления. Живые существа, по заключению Блюма, — это неравновесные термодинамические системы. Иными словами, все живущее находится в очень далеком от равновесия состоянии, непрерывно подпитываясь доступной энергией из окружающей среды и повышая при этом общую энтропию окружающей среды. Растения, например, используют энергию солнца в процессе фотосинтеза, и эта концентрированная энергия потребляется животными прямо, когда они поедают растения, или косвенно, когда они поедают друг друга. В общем и целом, чем более развит биологический вид, тем больше энергии ему нужно для сохранения неравновесного состояния и тем больше энергии он выбрасывает в окружающую среду. Эрвин Шрёдингер, лауреат Нобелевской премии по физике, очень точно выразил сущность термодинамического процесса, заметив, что «то, чем организм питается, является отрицательной энтропией; он существует за счет высасывания упорядоченности из окружающей среды»
.
То, что говорят биологи, согласуется с тем, как мы представляем себе жизнь. Мы подпитываем свои тела энергией, когда едим, и в процессе своего существования постоянно истощаем источники энергии и повышаем энтропию. Если энергия перестает поступать или наши тела теряют способность должным образом преобразовывать ее в результате болезни, то мы умираем. После смерти наши тела быстро разлагаются на компоненты, возвращающиеся в окружающую среду. Наша жизнь и смерть — это часть процесса превращения энергии в энтропию.
Химик Дж. Тайлер Миллер использует сокращенную пищевую цепочку для объяснения того, как преобразуется доступная энергия и как создается энтропия на каждом этапе присвоения энергии в экосистемах. Прежде всего он отмечает, что при пожирании добычи «80–90% энергии просто теряется и тратится на нагрев окружающей среды»
. Всего 10–20% энергии добычи поглощается хищником. Это происходит потому, что передача энергии от одного существа к другому требует энергетических затрат и сопровождается потерей энергии.
