Расскажу, как было на самом деле.
Трусня погрязла в жульничестве и махинациях.
Районный отдел образования поначалу действовал с ней заодно, но не решился на главный удар. Трусню убедили использовать марионетку – подставного ученика, которому отдадут звание победителя и вручат денежки, а он, в свою очередь, передаст их Трусне где-нибудь в тёмном переулке.
Таким образом, Трусня не осталась внакладе и, что ещё важнее, поделилась жирным куском с коррумпированным Скримшо и нечистым на руку Доббсом.
Хитроумно, не правда ли?
Трусня допустила одну-единственную ошибку: выбрала своим подельником Скутаро Холмса. Чувака, неизвестного в детективных кругах, зато носящего ту же фамилию, что и знаменитый сыщик.
Схема настолько очевидная, что иначе как фарсом её не назовешь.
Всё, не могу больше говорить.
Звонит Тиммифон.
Глава 44. Синица на голове лучше двух в слоновьем кусте
– Тебе повезло, что я согласился на встречу, – говорю я Нунцио Бенедичи. – Круг клиентов, с которыми я общаюсь, сидя на спине раненого слона, крайне ограничен. Это место покоя и уединения.
– Я просто хотел спросить, раскрыл ли ты моё дело, – отвечает Нунцио. – Времени-то уже много прошло.
– Много? Нунцио, будь этот слон жив, он бы затоптал тебя за такие слова. Сперва я сломал ногу из-за халатности работников музея, потом заработал перелом второй ноги из-за типа, неспособного поймать падающего ребёнка. И у тебя хватает нахальства упрекать меня?
– Извини, – говорит Нунцио, – я просто скучаю по своей Ложечке-Пригожечке.
– Ладно уж, – снисходительно произношу я. – Твоё счастье, что я не только гениален, но и великодушен.
– То есть ты знаешь, куда делась Ложечка-Пригожечка?
– Конечно, знаю, ведь я – Тимми Фейл.
Я делюсь с клиентом информацией о ходе расследования. Рассказываю, как посещал Академию Глобермана. Как общался с Минни. Как увидел у него Ложечку.
– Значит, это всё-таки Минни её стащил! – восклицает Нунцио. – Я с самого начала подозревал его.
Я ударяю слона пятками, приказывая атаковать Нунцио, но слон не реагирует.
– Может, хотя бы дослушаешь? – сухо говорю я. – Ты и так нанёс мне оскорбление, нарушив священный покой этого места.
– Разве это не всё? – удивляется Нунцио.
– Разумеется, нет.
Я посвящаю его в подробности событий на школьном балу. В детали вечера моего триумфа на вершине Эйфелевой башни. Того самого вечера, когда я отказался от еды. Когда одна девочка, обладательница характерного мандаринового запаха, переложила мою порцию в свою коробку для завтраков.
– При чём тут сосиска с бобами? – хлопает глазами Нунцио.
– Нунцио, она хотела, чтобы я это съел. Теперь понимаешь?
– Нет, не понимаю.
Я вынужден сделать рисунок. Изобразить прибор, с помощью которого я должен был съесть сосиску и бобы.
Нунцио по-прежнему глупо таращится на меня.
– Тимми, даже если Молли взяла твою ложку, это вовсе не значит, что она стащила и мою!
Мне смешно.
– Укравший ложку однажды украдёт не единожды, мой юный друг.
В этот самый момент на моё плечо опускается птица, словно само небо говорит Нунцио: «Тимми – особенный».
Правда, когда я смотрю на птицу и узнаю её, то чувствую себя уже не таким особенным.
Глава 45. Как тяжело сказать «прости» арктическому хищнику весом всемьсот кило
– Допущены ошибки! – кричу я моему белому медведю.
– Большие ошибки! Просто гарбанзные!
Эпик молчит.
– Я же не знал! – кричу я. – Не знал, что тётя одолжила попугая какой-то дурацкой благотворительной организации! Не знал, что неразлучники теряют перья! Что у них бывает линька или как там это называется! Да кто вообще знает о таком! и как я мог догадаться, что в тот момент ты трескал куриный наггетс?
Эпик поворачивается ко мне задом.
– Послушай, по большому счёту, курица – тоже птица, так что с технической точки зрения я не совсем ошибся. Я лишь неверно определил биологический вид птицы, которую ты слопал!
Медведь поднимается и неторопливо уходит с застеклённой террасы. Я следую за ним через задний двор.
Под брюхом раненого слона Эпик находит кусочек тени и снова устраивается спать.
Какое-то время я гляжу на него, потом понимаю, что разговаривать медведь не намерен.
Я иду обратно к дому, но затем разворачиваюсь.
– Прости, – говорю я, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Прости меня, а?
Тишина…
Внезапно тишину сменяет оглушительный треск и такое же громкое ХР-Р-Р-Р-УСТЬ.
Это медведь поднялся на задние лапы и с корнем вырвал фигурный куст из земли.
В следующую секунду Эпик уже стискивает меня в объятьях, прижимая к своей огромной мохнатой груди – самому безопасному месту в мире.
И это очень хорошо.
