— Варвара — моя родная сестра.
— Да вы даже внешне не похожи. У нее внешняя красота, а у тебя внутренняя. От тебя душа замирает. А от нее просто встает. Причем совсем не душа! — Миша усмехнулся.
— Ты бредишь. Попробуй помолчать.
— У твоих родителей с детьми долго не получалось. Они сперва Варвару удочерили, а потом ты родилась.
— Мама всегда Варвару любила больше, чем меня, — проговорила Полина. — Ты точно бредишь.
— Мама твоя только вид делала.
— Откуда ты знаешь?
— Варвара жаловалась. Давно уже это было. Говорила, что тебя ненавидит. Тогда я думал, что это у нее по глупости, гормоны играют. Сейчас у нас все беды на гормоны списывают.
— Ты очень убедительно бредишь.
— Тогда я немного помолчу. Что-то устал, — сказал Миша и закрыл глаза.
Мышцы его лица расслабились. Он вроде бы засыпал, но Полина не верила ему. Миша мог и сейчас притворяться точно так же, как делал это последние несколько месяцев. Но он вдруг всхрапнул и даже попытался перевернуться на больной бок. Полина едва удержала его, вернула на спину. Откроется рана, возись потом с ним.
А Варвара действительно могла быть неродной. Сколько раз у Полины возникала такая мысль. Слишком уж часто Варвара обижала ее. Она всегда недовольна была самим фактом существования меньшей сестры. А потом у нее появился повод и вовсе возненавидеть Полину. Конечно же, после того как муж ушел. Через девять месяцев Полина еще и родила.
Тут уж Варвара совсем взбесилась. Вадим ушел от нее сам, а его сына она захватила хитростью и подлостью. Подговорила Варвара битюга Мишу, разыграла спектакль, подсунула Полине кровожадного Германа, отправила в добровольно-принудительную ссылку.
Теперь она воспитывает ее сына как своего. Антошка ей не чужой, как-никак, он внук женщины, которую Варвара считала своей матерью. Это родной сын ее мужа. Теперь Вадим точно не уйдет из семьи. Если, конечно, Полина его не уведет. Антошку она заберет с собой. Пусть только кто-нибудь попробует встать у нее на пути!
Очень жаль, что сейчас Полина не может отправиться в Москву: Миша привязал ее к себе. Нужно еще разок поговорить с ним. Он же не все ей сказал, и она сейчас многого не знает.
Миша спал беспокойно, все пытался раскрыться, перевернуться на бок, но при этом молчал. К утру стал постанывать, его зазнобило, лоб взмок. Полина разбудила его, сняла повязку, осмотрела рану. Вроде бы нормально все, без признаков, указывающих на внутреннее кровотечение.
Она обработала рану, сменила повязку, сделала укол и озабоченно постучала по коробочке, в которой у нее находилась аптечка. Антибиотиков на один курс хватит, а бинты заканчиваются. Разок перевязать, и на этом все. Впрочем, их ведь можно и постирать.
Она постирает, конечно, укол очередной сделает, кормить Мишу станет, ухаживать за ним. Это в то время, когда Варвара будет приручать ее сына, заставлять его забыть о матери. В Москву надо отправляться, а она здесь торчит. Может, добить Мишу прямо сейчас, чтобы не мучился?
Он поел без аппетита, заснул и проспал до обеда. Полина приготовила щи.
Миша с удовольствием похлебал их, мечтательно улыбнулся и заявил:
— Еще бы покурить!
— Я сейчас уеду. Кури потом сколько хочешь, — сказала она и букой глянула на него.
— Куда ты уедешь?
— Туда и уеду.
— Ты сейчас не в себе.
— Тем хуже. Для них.
— Вот и я говорю, что дров наломаешь.
— Ломаные дрова хорошо горят.
— Ага, под котлом с кипящей смолой. Будешь вариться там одна. Без сына. Тут с умом надо.
— У тебя, должно быть, богатый опыт? — Полина едко усмехнулась.
— Да это не я придумал, — заявил Миша и поморщился.
— Важно не кто придумал, а кто сыграл. И Варвара против меня. И Вадим. И ты.
— Варвара, — эхом повторил он. — Она умеет убеждать. По горячим следам. Я же к тебе и так, и эдак, а ты ни в какую. Вот Варвара меня и поймала, сказала мне, что если я тебя сюда увезу, то ты никуда от меня не денешься. Так оно, в общем-то, и получилось. Теперь ты со мной.
— Сволочь ты.
— Но ведь получилось.
— Как вы удержать меня здесь собирались?
— Ты должна была родить от меня и успокоиться.
— Сколько они тебе заплатили?
— Они нам с тобой заплатили. Вернемся в Зыбку, заживем. Сына родишь мне, дочь.
— Не заживем, — заявила Полина. — Сдохнешь ты здесь как собака!
Не нужен ей этот дегенерат, больной на всю голову. Пусть остается, раз уж ему здесь так нравится, а она уезжает. Прямо сейчас!
Полина удержала себя от резких движений, спокойно поднялась, вышла из дома, завела трактор. Солярки хватит километров на сто, но так ей больше и не нужно. Нельзя путешествовать по большим дорогам на чужом тракторе, полиция остановит, придется объясняться. Бросит она трактор, пересядет в автобус или в электричку, спокойно доберется до Москвы.
Ружье бы с собой взять, но нельзя. Даже в лесу запрещено охотиться без разрешения и с чужим ружьем, а в Москве и подавно. Арестуют ее, посадят, а Варваре только того и надо. Еще и родительских прав лишат.
Полина вернулась в дом, собрала все свои лучшие вещи в одну сумку. Вадим одно время любил ее, обновки покупал, платья, дубленку роскошную подарил, сапоги на каблуках. Можно было бы приодеться прямо сейчас. Но вдруг трактор сломается и ей придется по лесу пешком идти? Может, сначала домой заглянуть, а потом уже в Москву отправляться?
— Ты не можешь меня здесь бросить, — сказал Миша.
— Не могу, — подтвердила она, устало опускаясь на скамью. — Я тебя знаю, если выживешь, заявишь на меня. Сколько мне дать могут? Варвара тебе еще и доплатит.
— Плохо ты обо мне думаешь.
— Какое же ты ничтожество! — Полина презрительно скривилась.
— Я не сдам тебя.
— Так я тебе и поверила!
— Я перед тобой дико виноват. Но ты должна меня понять.
— Ни за что.
— Я думал, с тобой будет просто, сделаю предложение, поженимся, а ты на меня и смотреть не захотела. Как будто я никто.
— Значит, чувствовала я в тебе гниль.
— А Вадиму сразу дала! Думаешь, я не обиделся? И Антошка от него. А я своих детей от тебя хотел. Кира не могла мне принести, у Ларки не получалось. Я через это и Вадима понимал.
— Заткнись!
Полина вдруг поняла, что ее стошнит, если Миша не замолчит. Кто давал ему право решать за нее? Как посмел он продать ее Варваре?
— А потом я понял, что не прав.
— Заткнись! — крикнула она.
