– Иван Макарович! – Кириллова оторвалась от компьютера. – У меня для вас кое-что есть.
– Ну? Говори.
– Я тут нашла и применила одну программку… Не выходит у меня из головы та самая пуля. Вернее, ее траектория.
– О чем это ты? Не пойму.
– Черепное ранение расчлененной женщины.
– А что там может быть нового? – Протопопов пожал плечами. – Огнестрельное ранение оно и в Африке огнестрельное ранение.
– На входе пуля раздробила ее челюсть, прошила голову и застряла в теменной части, – напомнила Анастасия Кириллова.
– Это я знаю.
– Из заключения следует, что в нее стреляли снизу, с очень неудобной позиции.
– Давай, давай, говори! – поторопил Протопопов. – Зачем по нескольку раз повторять одно и то же?
– Я смоделировала траекторию выстрела в программе и нашла наиболее подходящий вариант.
– Какой?
– В момент выстрела женщина должна была находиться в горизонтальном положении на высоте полуметра. Стреляли в нее с высоты среднего человеческого роста. Предполагаемое расстояние между стрелявшим и жертвой – больше восьми метров.
– Учитывая, что по этому телу у нас нет информации, предположим, все так и было. Значит, она лежала?
– Могу утверждать это с высокой степенью вероятности.
– Что ж ты со мной делаешь, Настя?.. – задумчиво проронил Иван Макарович. – Мало мне было головоломок, дак ты еще одну подсуропила. И что мне делать с этой тригонометрией? Куда ее применить?
– Так посчитала программа.
Протопопов поскреб в затылке:
– Ну что же, Анастасия… Работе твоей – зачет, а лично тебе устная благодарность.
– Спасибо, – улыбнувшись, поблагодарила Кириллова.
– А теперь, – Протопопов поочередно оглядел Надежду и Анастасию, после чего скомандовал: – теперь – за работу!
Во второй половине дня Надежда зашла в кабинет матери и предупредила:
– Через несколько минут ко мне придет Балыкова.
Ираида Самсоновна стояла, отвернувшись, лицом к окну.
– У нее нет сегодня примерки, – проговорила она в нос.
– Я сама позвонила Балыковой, и она пообещала прийти.
– С чего это вдруг такие любезности? Лучше бы она обшивалась в каком-нибудь другом ателье. Неприятная особа, знаешь ли…
– Что у тебя с голосом? – Надежда подошла ближе и заглянула в лицо матери: – Ты плачешь?
Ираида Самсоновна задохнулась в рыданиях и уткнулась в плечо дочери:
– Это выше моих сил! Я больше так не могу.
– Ну подожди, ну не плачь… – Надежда взяла ее лицо в ладони и заглянула в глаза: – Что случилось? Скажи.
– Виктория беременна… Я так и знала…
– И все? – Надежда делано рассмеялась и заговорила тоном, каким утешают плачущего ребенка: – На время ее отсутствия подыщем другую. Найдем даже лучше.
– Но я к ней привыкла… – перемежая слова всхлипываниями, продолжила Ираида Самсоновна. – Представь себе, Наденька, этот человек… Этот Маркиз Де Крепдешин… Этот портняжка…
– Соколов? – уточнила Надежда.
– Он игнорирует меня!
– Я бы на его месте сделала так же.
– Я заговорила с ним первой, дала понять, что прощаю…
– Но это тебе у него нужно просить прощения.
– Мне?! – Ираида Самсоновна отстранилась от дочери и вытерла слезы. – Нет! Ни за что!
– Конечно, это твое дело, но только Соколов такого не заслужил.
– Этот Соколов велел тебе передать, что образцы школьной формы сделает к сроку. Он привлек к раскрою Вилму и Тищенко.
– Очень хорошо. Тебе нужно успокоиться, мама. Посмотри, с ресниц потекла тушь.
– Прости меня, Наденька. Все это нервы. – Ираида Самсоновна взяла со стола зеркальце и посмотрелась в него. – За последнее время столько всего навалилось.
Их разговор прервал телефонный звонок. Виктория сообщала, что пришла Балыкова, и Надежда отправилась вниз, в гостиную.
Балыкова уже сидела на диване и листала каталог с тканями.
– Здравствуйте, Елена Бориславовна! – Надежда улыбнулась ей чрезмерно любезно. – Не тот каталог смотрите. Я дам вам новый.
Она взяла с полки альбомчик и положила его на стол:
– Здесь только новые именные ткани, и, между прочим, есть прекрасный зеленый шелк.
– Но вы, конечно, помните, что мне нужна подходящая блузка под полосатые брюки?
– Я подобрала для нее подходящую ткань.
– Как приятно, что вы не забываете о своих обещаниях. – Балыкова недоверчиво улыбнулась. – Мне кажется, что вы сегодня очень любезны.
– Как же иначе? Вы – одна из наших самых лояльных клиенток.
Перелистав каталог и отыскав нужную ткань, Надежда продемонстрировала ее Балыковой:
– Натуральный шелк. Зеленый цвет идеально подойдет к вашим брюкам.
– Ну, предположим…
– Хотите чаю? – поинтересовалась Надежда и, не дожидаясь ответа, распорядилась: – Виктория, принесите нам две чашечки с чабрецом.
Но Елена Бориславовна уточнила:
– Я пью с бергамотом.
Надежда взяла бумагу и карандаш, все это заранее было приготовлено и лежало на столе. Несколькими штрихами она набросала эскиз блузки.
– Не широки рукава? – поинтересовалась Балыкова.
– Ткань тяжелая, красиво струится. Лишнего объема не будет.
– Какая будет длина?
– Прикроем паховую зону, и этого будет достаточно. Если сделать длиннее, фигура будет выглядеть очень громоздкой. У нас широкие брюки.
Балыкова еще раз посмотрела на эскиз и предложила:
– А давайте сделаем бант.
– Только не это, – возразила Надежда. – Бант будет старить. Он – как привет из прошлого века. Вы – молодая, сорокалетняя женщина…
– Аха-ха, – довольно рассмеялась Балыкова. – Да вы не знаете, сколько мне лет!
– И сколько? – выжидательно поинтересовалась Надежда.
– В прошлом месяце исполнилось пятьдесят семь.
– Не может быть!
– Я врать не стану.
– Никогда бы не дала вам больше сорока пяти. – Надежда наигранно отстранилась и окинула Балыкову взглядом: – Это в каком же климате так сохраняются? Где вы родились?
– Ростов-на-Дону. У нас в роду все были такими крепкими.
– И долго вы там прожили? – поинтересовалась Надежда. – Я имею в виду, на юге.
– В семнадцать лет усвистала. – Балыкова легкомысленно взмахнула рукой.
