«Не только мы осознаём, насколько важны Мечи, госпожа Клара. Не только мы поняли, что ты одна способна вернуть их в Упорядоченное. Не только у нас есть планы их использовать – только мы собираемся защитить Сущее, а они – напротив, добить».
– Кто «они»?! И что делать?!
«Они… разные. В том числе и Молодые Боги. Ямерт с компанией. Помнится, ты заключила некую сделку?.. Как раз насчёт Мечей?..»
– Я не заключала!.. То есть не с ними!..
«Неважно. Кто бы ни прикрывался обличьем Ямерта, сейчас он, Молодой Бог, вправе требовать своего. И он знает, где ты спрятала детей, Клара».
– Как?! – простонала чародейка.
«Возьми Иммельсторн. И… возвращайся, если не хочешь овдоветь раньше времени», – закончил маг сухим смешком.
Клара в ярости сжала кулаки.
Ничего не поделаешь. Троица во главе с Кором Двейном знает, где Чаргос и остальные; Ямерт или не Ямерт, Молодые Боги или там Старые, но шантажировать её теперь можно.
И она сделает всё, потому что пожертвовать детьми не способна.
Хотя, наверное, истинный боевой маг должен был бы поступить именно так.
Что ж, значит, она не истинный. Видать, недаром покинула и Гильдию, и вообще Долину.
Клара крепко зажмурилась.
И вырвала Иммельсторн из ещё не успевших остыть рук эльфийки.
Глава 5
Фредегар, Робин и Фиделис
…Мёртвый город Хедебю с застывшим смарагдовым куполом оставался позади. Лекарь Фиделис, однако, не торопился – вместе с невысокликами Фредегаром и Робином он обходил окрестности, ближние деревни и хутора, куда набились сейчас успевшие выбраться из города люди.
Кто-то рыдал. Кто-то сидел, обхватив голову руками, не отвечая, словно провалившись в беспамятство. Плакали дети, мычала скотина, кто-то бранился, кто-то кого-то проклинал, кто-то молился. Угрюмые поселяне, озлобленные, с вилами и дрекольем отгоняли от зажиточных дворов растерянных, бледных горожан.
– Куды прёсся! Куды, грят тябе?! Нету местов, как есть нету! И в горницах, и в подклети, и в амбаре, и в сараях, и на сеннике – всюду ваш брат!
На Фиделиса и половинчиков не то чтобы косились – не до них было в единый день лишившимся всего имущества – но посматривали, и не слишком благожелательно. Кой у кого глаза вспыхивали жадностью при виде добрых плащей, богатых поясов да плотно набитых заплечных мешков Фредегара с Робином; кое-кто с непонятной злобой пялился на Фиделиса, скорбного, но спокойного.
– Сейчас небось вылечит кого, – шепнул Робин товарищу. – Вылечит, нас тут на руках носить станут…
– Может, и вылечу, – невесть как, но лекарь услыхал сказанное. – Только на руках носить не будут, да и ни к чему это. Он, Спаситель, являясь, всегда творит чудеса…
– Какие ж то чудеса? – пожал плечами Роб. – Магия. Сильная, да, но магия.
– Магия? – прищурился Фиделис. – А что ж тогда, по-твоему, добрый половинчик, будет чудом?
– Ничего, – опередил собрата Фредегар. – Чудес не бывает. Бывает магия, и бывают маги: те, кто умеет использовать силу. Спаситель очень силён, вот и всё.
– Вы разве забыли, что не только в магии Его сила? – огорчился Фиделис.
– Не забыли, – буркнул Роб, глядя, как дородная большуха здоровенным ухватом гнала от ворот прочь семейство плохо одетых бежан, скорее всего – подсобников у зажиточного ремесленника. – В вере, что «придёт и спасёт». От всего. А уж что там что умножает – сила веру иль вера силу, – то не ведал даже сам Аэтерос.
Фиделис лишь головой покачал.
Оба невысоклика держали оружие в ножнах, готовые, в случае чего, дать отпор иными средствами, магическими; вокруг творилось невесть что, и первым позывом их, учеников великого бога Хедина, было «навести порядок»: чтобы с претерпевшими делились, чтобы бежавших от невиданного бедствия пускали бы на постой, если не в дома, то хотя б в сараи, где тоже есть крыша над головой.
– Нет, друзья, – Фиделис словно слышал их мысли. – Поможем сейчас одному – потеряем время, нужное, чтобы помочь тысяче.
– Как-то странно ты говоришь, – пожал плечами Фредегар. – Не так учил нас Аэтерос, да и сам ты – забыл? – совсем иное рёк. Что пойдём мы градами и весями Хьёрварда, уча, как надо. Нет? Спутал я всё?
Фроки говорил, сердито сощурясь, он и в самом деле не понимал этого их загадочного спутника, невесть откуда взявшегося и невесть что замышляющего.
– Я объясню, – кротко кивнул лекарь. – Здесь сейчас беда, но я вижу, что даже она пока не открыла людям глаза. Им слишком больно, и нужны тут не слова, а дела.
– Разве не делами собирались мы заняться? – нахмурился и Робин.
– Мы займёмся, – согласился Фиделис. – Но я чувствую, что зашевелились и иные силы, не дерзавшие высунуться, пока Спаситель орудовал в Хьёрварде. Да и вообще державшиеся в тени.
Его перебили вдруг взлетевшие к серому небу жуткие вопли из-за ближайших домов и бревенчатых тынов.
Вылетела простоволосая молодка, прижимая к груди младенца; за длинную юбку цеплялся малыш постарше. Следом, пятясь, – трое мужиков, выставивших колья, но всё равно – отступавших.
А на них надвигался костец, пошатываясь, но уверенно вытягивая когтистые лапы, на которых не осталось никакой плоти, одна лишь белизна скелета.
И не просто скелета. Неведомые чары успели его изменить, а может, он таким и был создан: раза в полтора выше, череп словно пивная бочка, и три глазницы – третья прямо посреди лба. Руки-лапы с двумя локтевыми суставами каждая, длиннющие ладони и пальцы.
И вымазанный свежей кровью раззявленный мёртвый рот.
Откуда он тут взялся? Или сила Спасителя эхом отозвалась и на относительно дальних погостах?
Оба невысоклика встретили врага, как и положено ученикам всесильного Аэтероса. Фроки упал на одно колено, мигом растянув лук до плеча; Роб сложил пальцы отверзающим жестом – силы здесь было много, но до сих пор мятущейся, никак не могущей успокоиться после схватки со Спасителем.
Костец пошатнулся, словно налетев на незримую стену; задёргался, тыча костяными кулаками в преграду, однако быстро сообразил, что делать: между когтями его засверкали ало-голубоватые искры, словно точильный круг коснулся металла.
– Да кто ж в тебя ещё и это вложил?! – не удержался Фредегар, отпуская тетиву.
Он, само собой, не промахнулся. Стрела вошла точно в третью глазницу посреди лба твари, там, где мерцал мрачный зеленоватый отсвет; наконечник вспыхнул ещё в полёте, рассыпаясь серой пылью, но горящее древко ударило, куда и следовало.
Череп неупокоенного взорвался изнутри, разлетелся облаком острых костяных осколков; остался торчать лишь острый позвонок.
Правда, саму тварь это нимало не смутило. Она продолжала драть когтями расходящийся щит, так что у державшего отпорное заклинание Роба на висках проступил обильный пот.
