Рейчел не издавала ни звука, но с удивлением вдруг заметила, что слезы льются по ее лицу; она укачивала холодное, не отзывающееся на прикосновения тело Сид в отчаянной попытке отдалить горе и панику оттого, что она осталась одна.
Но помочь ей это не могло. Она вытерла лицо Сид там, где на него упали слезы, и тихонько вытянулась рядом с ней. И словно по волшебству, наполнилась любовью к подруге и возлюбленной, от которой ей досталось столько щедрых даров. Ощущение было необычайно сильным и легло ей на душу целительным бальзамом.
Хью, Джемайма и дети
– Мама, я почти всю ночь не спала, и теперь мне обязательно надо прямо сейчас открыть чулок.
Джемайма обернулась к двери и увидела дрожащую на пороге Лору в красной фланелевой ночнушке.
– Я же тебе говорила: дождись семи часов.
Это давнее правило, действующее в Хоум-Плейс, было введено для того, чтобы взрослые успевали как следует выспаться. Да, думала Джемайма, зевая и садясь в постели, хорошо, когда спальни полны детьми, которым есть кому пожаловаться, а если у тебя всего один ребенок?
– Ладно, – сказала она, – но не вылезай из постели, пока я не приду за тобой. И не буди папу. Он очень устал, и я тоже.
– Ты всегда говоришь, что устала. Наверное, из-за возраста, и ничего уже не поделаешь. Хорошо, обещаю сидеть в постели до семи. Вот!
Когда она ушла, Джемайма бросила быстрый взгляд в сторону Хью – нет, слава богу, он не проснулся. Бедняжка, в последнее время он постоянно выглядит изнуренным, но сейчас, во сне, его тревожные морщинки разгладились. Он помогал наполнять чулки для Тома, Генри и Лоры, переливал портвейн в графины, заворачивал подарки, проверял, работает ли гирлянда для елки, готовил индейку, а она тем временем занималась кремом с бренди и клюквенной подливкой. Пожалуй, стоило бы включить духовку прямо сейчас, подумала она. Птицу она всегда томила в духовке четыре-пять часов при очень низкой температуре. С величайшей осторожностью она выбралась из постели, укрыв мужа одеялом по самый подбородок и набросив махровый пеньюар – не очень-то в нем тепло, но это лучше, чем ничего.
В комнате Лоры было совершенно тихо, как и в комнате для гостей, где спал Саймон. Он прибыл вчера вечером – с опозданием, потому что поезд из Норфолка задержался из-за снегопада. Том и Генри в своей большой комнате наверху давно проснулись и играли в какую-то игру со множеством замысловатых возгласов, за которыми следовали взрывы хохота. У них как раз начинали ломаться голоса, и они то и дело конфузливо переходили с писка на баритон и обратно. И вечно затевали что-нибудь грандиозное, вот и на этих каникулах писали книгу под названием «Тысяча и одно дело на время дождя», но, похоже, продвинулись недалеко, только придумали и нарисовали неожиданно красивую обложку. На вопрос Хью, чья это работа, они удивленно уставились на него и ответили, что рисовали вместе. Мальчишки были славные, она искренне гордилась ими. Хью принимал живое участие в их воспитании, и она особенно обрадовалась тому, что и Саймон согласился приехать на Рождество.
Поставив индейку в духовку, она приготовила чай для себя и Хью. Предстоял длинный, перегруженный ритуалами день: завтрак с последующей раздачей подарков, затем обед, поездка в Ричмонд-парк, где они договорились прогуляться вместе с Зоуи и Рупертом, а потом – общее возвращение и чаепитие, пока не придет пора загонять Лору спать.
Половина восьмого – самое время провести полчаса в постели с Хью. Они всегда обменивались подарками наедине. Она связала ему черный свитер из альпаки и купила хорошенькую русскую табакерку для его таблеток от головной боли, а от него получила красивый кашемировый халат и кольцо с камеей и перламутром в золотой оправе.
– Можешь прямо в новом халате и позавтракать, а если тянет щегольнуть, надевай и кольцо. И я облачусь в новый свитер и буду весь день поигрывать подаренной табакеркой.
– Разве не чудесно, что мы умудряемся выбрать друг другу подарки, которые нам по-настоящему нравятся? Только представь, сколько несчастных жен сейчас открывают коробки с черными шифоновыми ночнушками, которые им малы, а их мужья получают галстуки, в которых даже в гроб не легли бы.
– Трудно живется некоторым, – согласился он и продолжал, повысив голос: – А вот и мисс Жуть!
Лора явилась в костюме рождественского деда с огромной белой бородой, ненадежно зацепленной за уши.
– Ах нет, это же рождественский дед! Как же я сразу не догадался? С Рождеством, дедушка!
Лора расхохоталась, и с нее свалилась борода. Запрыгнув на постель, она принялась показывать подарки:
– Заводная мышка, и колода крохотулечных карт, и шоколадные монетки, и мандаринка, только монетки пришлось съесть, потому что я прямо умирала с голоду. Иначе никак. А я правда жуть, папа? – Она погладила его по лицу липкими пальчиками. – Насколько я жуть?
– Пожалуй, самая жуткая жуть, какую я только видел в жизни. – Он поцеловал ее, она раскраснелась от восторга и удовлетворенно вздохнула.
– И ты нипочем не угадаешь, какую жуть я сделаю теперь, правда?
– Не имею ни малейшего понятия! Ну, детка, мне пора вставать.
Джемайма, которая с безграничной нежностью наблюдала за ними, объявила, что пора завтракать.
– Хочу завтракать прямо в бороде!
Распустив короткие хвостики Лоры и расчесав ее шелковистые волосы медового оттенка, Джемайма сказала:
– Можешь сходить наверх и позвать мальчиков завтракать. Только Саймона не буди. Он устал и сказал, что аппетит прибережет для обеда.
Джульет и Невилл
– Да мне все равно. Не понимаю, зачем ты вообще снизошел до разговора со мной.
Она говорит совсем не то, что думает, понял он. От этого разговор выходил крайне изматывающим.
Его томило легкое похмелье. Да, он не напоминал ей о себе несколько недель, а может, и месяцев, но совсем не ожидал такой резкой и ледяной встречи. И предпринял еще одну попытку.
– Дорогая моя Джульет, постарайся понять: большую часть времени я себе не принадлежу. Я работаю в сфере, где конкуренция крайне высока…
– И ты влюблен в другую.
– С чего ты взяла?
– Я слышала, как говорили о тебе. И о твоей новой девушке. Что ты везде берешь ее с собой, даже приводишь к себе домой.
Пауза затягивалась, они брели по снегу через Ричмонд-парк.
– Если уж хочешь знать… если тебе не все равно, то я нисколько не влюблен в Серену.
Так и есть, и незачем упоминать, что это Серена влюблена в него и что они время от времени развлекаются в койке, ведь от нее не отвяжешься.
– Я много работал с ней в этом сезоне, потому что новый журнал захотел представить ее как свою топ-модель, и, конечно, мы с ней всюду бывали вместе. – Он взял ее за плечи и повернул лицом к себе. – Тебе прекрасно известно, что моя любовь – это ты. И я не виноват, что тебе всего семнадцать. – Ее глаза на нелепо разрисованном лице налились слезами, нижняя губа задрожала. – Хоть ты и выглядишь как помесь панды и клоуна, я все равно от тебя без ума.
