И все же приятно будет куда-нибудь выбраться вместо того, чтобы готовить ужин и играть в «наперегонки» со скучающей Джулс и раздражительным Джорджи, который еще не приноровился к игре. В воскресенье к обеду ожидались Клэри и Арчи с детьми, на десерт она решила приготовить лимонный пирог с меренгами. Доставая все, что для него требовалось, она принялась размышлять, что бы надеть сегодня вечером.
Джульет в пижаме приплелась в кухню, оттяпала кусок от буханки и щедро намазала его «мармайтом».
– Папа обещал заехать за Крисси и привезти ее к нам, когда приедет за тобой. Он сказал – в половине восьмого.
Похоже, ее удалось задобрить.
– Джулс, обед скоро – не ешь столько хлеба.
– Обед! Не хочу обедать.
И Зоуи решила не развивать эту тему.
* * *
Почти восемь часов спустя, после похода в зоомагазин вместе с Джорджи, чтобы он поглазел на волнистых попугайчиков и ужей, раннего ужина (Крисси и Джульет решили поесть позднее), купания Джорджи и чтения очередного отрывка «Книги джунглей», после обращенной к Джульет просьбы посоветовать, что ей надеть (все для того, чтобы уговорить ее быть поласковее с братом – Джульет обожала, когда мать спрашивала у нее советов, и охотно давала их: «Мама, такое не надевай ни в коем случае, ты выглядишь в нем кошмарно!»), после выбора платья от старого доброго Харди Эмиса, который никогда ее не подводил, после объяснения для Джульет, как найти ужин в холодильнике (кое-что пришлось докупить – «мам, «жаба в норе» – гадость, Крисси ни за что не станет есть ее!»), после сооружения прически из только что вымытых волос и вдевания в уши давних сережек со стразами – первого из подарков Руперта, – после нескольких минут ожидания его приезда, после приятной поездки до города они наконец уютно устроились на втором этаже ресторана Уилера на Олд-Комптон-стрит, запивая белым вином устрицы из двух больших блюд, стоящих между ними.
– Как прошло ваше совещание? – спросила она. Чем раньше отмучаемся, тем больше времени останется на серьезные разговоры, как она называла их мысленно.
Он сделал большой глоток из своего бокала, протянул руку и коснулся ее пальцев.
– Милая, приготовься испытать небольшой шок.
Она вгляделась в его тревожные глаза, и у нее упало сердце.
– Они хотят, чтобы ты ушел из компании? В этом все дело, дорогой? Ты же знаешь, я поддержу тебя, чем бы ты ни решил заняться.
– Речь не об этом. Просто… ну, словом, Тедди не в состоянии справиться с руководством в Саутгемптоне…
– Но ведь это же очень завидный пост. Сотни человек с радостью ухватились бы за него.
– Да, но увы, никто из них не носит фамилию Казалет.
– То есть Хью хочет, чтобы его занял ты.
– Они оба этого хотят.
Минуту она глядела на него во все глаза, потом сказала:
– Но ты же не можешь. Нет, в самом деле это невозможно. Каждый день ездить из Мортлейка – да ты полжизни будешь проводить в дороге и окончательно вымотаешься. И потом, дорогой, ты же с самого начала этого не хотел.
– Лучше бы нам заняться устрицами, а то камбала перестоит…
– Видишь ли, – продолжал он через несколько минут, – если я так и буду ездить, разумеется, ничего хорошего не выйдет. А это значит, что мне придется там и жить, то есть что мы должны переехать.
– Из Бэнк-Хауса? Который ты так любишь? А как же дети? Как же их школы?
– Придется искать новые. Нам незачем жить в большом городе. Можно найти прелестную деревушку у окраины, но не слишком далеко. Бэнк-Хаус мы сдадим в аренду и снимем дом в деревне. Это же не навсегда, милая, – может, всего на пару лет…
Но на ее лице появилось то самое выражение, которое он так часто видел на нем в первые годы их брака. Тогда она была намного моложе, теперь оно уже не шло ей.
– Милая! Это же не я решил, и ты это понимаешь.
– Конечно, понимаю. Но с какой стати братья так помыкают тобой? Почему кто-нибудь из них не взялся за это дело сам?
– Ну, этот вопрос я не поднимал, потому что Хью хоть и не подает вида, но в последнее время ему слишком часто нездоровится, и Эдвард считает, что такая работа Хью не по силам.
– А самому Эдварду?
– Я спрашивал его. Но он издергался из-за политики руководства, которой придерживается Хью. И сказал, что просто не может оставить Хью в Лондоне одного. По его словам, однажды он ужинал с каким-то банкиром, и тот сказал, что нам следует ориентироваться на продажу акций – сделать компанию открытой после того, как мы доведем наши долги банку до приемлемых размеров. Сказал, что вся эта затея займет не меньше двух лет и что нам придется с этим смириться. Эдвард всецело с ним согласен, но переубедить Хью непросто. Он по-прежнему считает отцовские методы единственно верными. И просто не может признать, что времена изменились – и продолжают меняться. Милая, ни к чему тебе выслушивать эти подробности.
– Да, ни к чему. Я слышу лишь одно: два эгоистичных старика хотят каждый своего и ждут, что расплачиваться за это будешь ты. Ты просто обязан дать им отпор, Руперт! Хватит быть настолько сговорчивым.
Официант явился за их блюдами из-под устриц, но остановился, увидев, что она съела всего четыре из своих.
– Я больше не хочу, – сказала она.
Пока перед ними ставили тарелки с камбалой – «вероник» и «кольбер», – и подливали вина, оба молчали.
– Только не говори, что ты уже согласился.
– Я сказал, что подумаю. И поговорю с тобой.
– Вот и поговорил. И поскольку ты обычно соглашаешься с тем, с кем говоришь в последнюю очередь, вопрос, надо полагать, уже решен, так?
Этот последний выпад больно задел его: мало того что обидный, он тревожил попаданием не в бровь, а в глаз, и особенно невыносимо было думать, что такой удар нанесла ему она – его Зоуи, его жена.
– Понимаю, – он попытался улыбнуться, – да, меня считают нерешительным. Ну да, я такой. Не могу не обращать внимания на точку зрения другого человека. Хью так и не оправился после ранения в голову, он до сих пор страдает страшными головными болями, которые буквально валят его с ног. По сравнению с ними потеря руки – ничто. А Эдвард… знаешь, порой мне кажется, что Эдвард понимает: с Дианой он просчитался, и Рейчел говорит, его очень расстраивают нелады с Хью. По-моему, он скучает и по семейным сборищам в Хоум-Плейс. Рейчел не оставляет попытки примирить их, и Эдвард целиком и полностью за, но ему известно, что Хью не одобряет его женитьбу на Диане, что обеспечивает ему позицию морального превосходства, а Эдвард, конечно, не в силах этого стерпеть.
Помолчав, она заговорила:
– Но это же все про них. А что же ты? – И добавила: – С моей стороны было ужасно сказать такое. Характер у тебя гораздо лучше моего. Ты беспокоишься о других людях, а мне есть дело только до тебя и наших детей.
