* * *
Саймон думал о своем любимом – как он веселится в Глазго, ходит в пабы, напивается в стельку, может, ложится в постель с кем-нибудь, кто ему понравился. От этого стало больно: не хотелось думать о таком. Лучше просто считать, что он – ведь он двумя годами старше – всерьез увлекся тем, кто лишь начинает постигать любовь. Он вернется ровно через семь дней. А пока приятно побыть в давно знакомом доме, тем более последний раз. И еще одно, совершенно удивительное событие: тетя Рейчел подарила ему на Рождество рояль Дюши. Поначалу он думал, что она хочет, чтобы он поиграл ей – он аккомпанировал, пока вся семья пела «Двенадцать дней Рождества», «Я видел три корабля» и «Остролист и плющ». Позднее Лора подошла к нему и спросила, какой он, этот острый лис. «Я просто подумала, что надо знать, – вдруг он попадется мне в лесу или еще где-нибудь». И он объяснил, что лис вовсе не острый и вообще не лис, – к ее огромному облегчению. «Да я просто спросила».
– Ты все сказал правильно, – позднее услышал он от тети Рейчел.
Тогда стало ясно, что она в самом деле дарит ему этот чудесный рояль «Блютнер», предназначенный для гостиных. Он был старинным, то есть со швандеровским механизмом, его изготовили во Франции еще до того, как фабрика закрылась в Первую мировую войну. Фильц в нем требовалось наколоть, а в остальном он был идеален. Саймон попытался выразить признательность, но, поскольку это был самый невероятный подарок из всех, какие он получил за свою жизнь, у него не нашлось подходящих слов, и он просто обнял ее, закатывая глаза, чтобы не расплакаться.
– Я очень рада, – сказала она, – что это много значит для тебя. Твоя бабушка была бы так довольна.
* * *
Рейчел улеглась в постель в гораздо более спокойном расположении духа, чем накануне вечером. У них крепкая и дружная семья, и она благодарна за это. Да, поначалу они не принимали Зоуи, но постепенно, за долгие годы войны, она влилась в их круг, стала своей, и Дюши неизменно вступалась за нее. Может, со временем и с Дианой произойдет то же самое, думала она. Рейчел всегда излучала оптимизм, когда речь шла о возможных проявлениях доброты.
Завтра с утра она отнесет букетик собранных милой малышкой Гарриет подснежников на могилу Сид. Мысль о том, что вскоре она будет вынуждена поселиться на расстоянии многих миль от нее, снова кольнула ее в сердце, но она оттеснила эту боль в самую глубину.
* * *
Вилли лежала без сна в темноте, думая о том, как хорошо вернуться в семью и как Роланду нравится общаться с родственниками. Он казался довольным, и она заметила, что его напасти – злополучных прыщей – определенно убавилось. Врач, к которому она водила Роланда, сказал, что со временем они пройдут. Вилли понятия не имела, как ее сын относится к встрече с отцом и его новой женой, но теперь уже ничего не могла поделать, разве что сохранять спокойствие и полную бесстрастность. На чем и порешила.
* * *
– Хью, милый, я не допущу, чтобы ты так переживал из-за Рейчел. Я буду только рада, если она поживет с нами столько, сколько пожелает.
– Это было бы замечательно, но у нас же просто нет места, разве не так?
– Нет, есть. Я уже все продумала. Лора переезжает в твою гардеробную, мальчишки – в комнату Лоры, а Рейчел займет комнату мальчишек. Тебе придется одеваться и раздеваться у меня на глазах, но я уверена, со временем мы преодолеем смущение.
– Боюсь, как бы за ним не последовало исступление страсти. Дорогая Джем, у меня камень с души свалился. Уверен, мы сумеем подыскать ей какую-нибудь работу – например, в благотворительности, – так что она не будет целыми днями находиться рядом с тобой. Ты правда не против, дорогая? Ты действительно как следует подумала?
– Да, – терпеливо подтвердила она. – Я в самом деле подумала обо всем. Рейчел всегда была так добра ко мне и к мальчишкам. Она относилась к нам как к членам семьи с первого же нашего приезда сюда, и я хочу в ответ принять ее в нашу семью. А теперь давай спать.
– Попозже.
* * *
Роланд, у которого выдался потрясающий день, дождался, когда остальные затихнут и везде погасят свет, и только тогда смазал лицо ромашковым лосьоном. Мама говорила, что он поможет, и прыщи в самом деле казались уже не такими заметными. Она замечательная. Перед Рождеством она дала ему чек, чтобы он купил инструменты и все необходимое для экспериментов, которые он проводил с другом. А от других ему достались талоны на книги, ракетка для сквоша, первоклассный фонарик и много чего еще, в полусне всего и не вспомнишь. Завтра приедет отец с «Этой женщиной», как раньше называла ее мама. Отца он ненавидел и иногда повторял это мысленно, чтобы поддерживать в себе ненависть. Он испортил маме жизнь, и в немногих случаях, когда они оставались с ним наедине, им было нечего сказать друг другу. А эти бессмысленные вопросы! «Как твои дела в школе?», «ждешь каникул?», «с кем-нибудь уже подружился?»… Боже! От них его тошнило. Лишь бы что-нибудь сказать, вытерпеть раз в семестр обед в отеле, куда его водил отец. Однажды он привел с собой Луизу, его старшую сестру, с которой он был едва знаком, и она немного оживила разговор, но больше не приходила. Ну что ж, теперь ему предстоит учеба в Кембридже: он завоевал стипендию в Тринити на следующую осень и собирался подыскать какую-нибудь работу, чтобы помочь маме с оплатой. Стипендия – это ненадолго, ее на все не хватит, а его чертов отец дал понять, что помочь не в состоянии. Я в самом деле ненавижу его, подумал Роланд перед тем, как заснуть. Да какой из него вообще отец.
* * *
– Пожалуй, я все-таки поеду завтра с тобой. Мне кажется, будет несправедливо, если тебе придется встретиться со всеми в одиночку.
– Прекрасно. – Он постарался сделать вид, будто доволен.
Значит, вместо отдушины поездка в Хоум-Плейс станет испытанием. Он продал свои ружья и запонки и таким способом наскреб денег на рождественские подарки. Остальное взяла на себя Диана. У нее имелся небольшой собственный доход, складывающийся из ее пенсии вдовы военнослужащего и арендной платы за квартиру, унаследованную ею от родителей. Для того чтобы хоть немного оживить Рождество, она купила большую елку и в Сочельник устроила вечеринку с коктейлями для человек двадцати соседей, уничтоживших все их запасы водки и джина. Эдвард не знал почти никого из гостей и большую часть вечеринки, которая, казалось, слишком затянулась, провел, обходя собравшихся и подливая им в бокалы. Раньше ему нравилось принимать гостей и знакомиться с людьми, а теперь подобные развлечения он как-то вдруг разлюбил. Все дело было в том, что он влип в серьезные неприятности и понятия не имел, как теперь выпутываться. Он оповестил товарищей по клубу, что готов выслушать почти любые предложения, и хотя несколько человек пообещали иметь его в виду, никто так и не дал о себе знать. Еще слишком рано, успокаивал он себя, но хорошо помнил, что срок его членства истекает в марте и что возобновить его уже не удастся.
Диана, похоже, решительно выбросила мысли о будущем из головы; гораздо сильнее она встревожилась, узнав, что Джейми намерен провести праздники в Шотландии, вместе со своими дедушкой, бабушкой и старшими братьями. Попытка утешить ее в том случае удалась – почти так же хорошо, с его точки зрения, как ее попытка заманить его в постель после вечеринки с коктейлями. В конце концов он сумел ублажить ее, и она прошептала, что если их любовь взаимна, ничто другое не имеет значения.
