– Мы отлично провели время вместе. Большего нам не надо. У нас был хороший секс – потом для тебя он станет еще лучше. А теперь, как говорят в пабах, еще один на дорожку.
Были и другие встречи, а потом Рой сказал, что уезжает в Шотландию на Рождество и, что еще важнее, на Новый год. А он приехал сюда, в дом, где родился, чтобы попрощаться с ним. И чувствовал, что любит Роя сильнее, чем прежде. В мечтах ему представлялось, как Рой возвращается и признается, что тоже любит его. Они живут вместе, и у них, возможно, есть свой садовый питомник. Блаженные мечты, ибо Саймон все еще считал невозможным, чтобы такая степень физической близости могла существовать без любви.
* * *
– По-моему, книги за подарки не считаются, – Джорджи и Лора наперегонки разбирали каждый свой чулок и ели мандарины. – Я считаю, что подарком может быть что угодно, кроме книг. И кроме песка и земли, – подумав, добавила она. От содержимого своего чулка она была в восторге, но умалчивала об этом. – А живое животное в чулок не посадишь. Оно бы умерло за ночь. Зато тебе досталось то, что пригодится в твоем зверинце. Жаль только, тебе не подарили книжку о том, как ухаживать за золотыми рыбками, – многозначительно заключила она. Ей казалось, что Джорджи недостаточно благодарен ей за роскошный подарок.
– Я и без того прекрасно знаю, как надо. Аквариумы еще годятся для кроликов и мышей.
– А еще у тебя перочинный нож и фонарик. И блокнот «Заметки о моей коллекции». По-моему, отличный подарок.
– Берегись, Лора: ты начинаешь говорить как взрослые.
– Правда? Я не нарочно. Честное слово, Джорджи, у меня в мыслях этого не было. – В глубине души она ликовала.
Риверс, не любивший мандарины, завалился в карман пижамы своего хозяина, чтобы погреться.
Лора выскочила из постели посмотреть, есть ли снег, и, проходя мимо пустой клетки Риверса, вдруг кое-что заметила.
– Ой, смотри! Миленький маленький чулочек специально для Риверса!
– Давай его сюда. – Джорджи явно обрадовался.
Вообще-то это был один из носков Лоры, и она присела на кровать к Джорджи, пока он разбирал подарок. В носке обнаружился пакетик собачьих конфет «Паинька», недоеденная куриная ножка, очень красивые щеточка и гребень для шерстки, крошечная жестяночка с разным печеньем и конверт, полный шкурок от ветчины.
– Хорошо продуманный подарок, – оценил Джорджи, чуть ли не смеясь от удовольствия. – Гляди, Риверс!
Подергивая усами, высунулся Риверс, который почуял ветчину и курятину.
– Сначала я дам ему курицу, тогда мы сможем съесть наши шоколадные монетки. Курицу он обожает, а к шоколаду на самом деле равнодушен.
Так они и развлекались, когда Зоуи и Джемайма пришли будить их.
* * *
– Итак, вот что будет дальше, – объявила Полли. – Вы оденетесь и позавтракаете. А потом папа поведет вас на прогулку…
Эндрю перебил:
– Не люблю, когда меня водят. Хочу сам ходить на прогулки.
– Ну а сегодня с тобой пойдет папа. Он же никогда раньше здесь не бывал, вот вы ему все и покажете.
– Он ничего здесь не знает, – сказала Элайза.
– Ладно, я его сам поведу. Хорошо бы мне подарили собаку на Рождество. Это была бы только моя собака и нисколечко не ваша.
Они с Берти успели поменяться множеством подарков из своих чулок и возмутиться вторжением девчонок в их комнату.
Полли, которая прибыла с охапкой одежды, раскладывала ее на кровати Эндрю.
– А после прогулки в гостиной будут подарки. Потом обед – праздничный рождественский обед. А после обеда – конкурс на лучшего снеговика.
В этот момент вошла Клэри в халате Арчи, потому что забыла взять собственный.
– Или ты наденешь то, что я тебе приготовила, – строго предупредила Полли Эндрю, – или я пошлю за няней.
Угроза сразу же подействовала, Эндрю подчинился.
* * *
– Завтрак я пропущу, – решила Луиза, когда они проснулись.
– Я тоже. – На самом деле Джульет жутко проголодалась, но понимала, что это ребячество, а ведь она уже не ребенок. Помолчав, она сказала: – Пожалуй, мы обе могли бы выпить черного кофе. Когда сидят на диете, всегда его пьют.
– Да, можно. Ты не будешь так добра принести его нам?
– Конечно, принесу! – Джульет набросила старое-престарое кимоно персикового цвета, раньше принадлежавшее ее матери, и убежала.
Оставшись одна, Луиза решила открыть подарок, который оставил ей Джозеф. Она приберегала его на Рождество, но теперь захотела посмотреть так, чтобы этого никто не видел. Это была коробочка, завернутая в золоченую бумагу, с этикеткой и надписью на ней «Л. от Дж.». На этикетке были напечатаны красными буквами слова «С Рождеством» и веточка остролиста. Сам бы он не стал заворачивать подарок. Под оберткой обнаружился футляр из бордовой кожи, а в нем – изящно свернувшееся на бархате ожерелье с восхитительными водянисто-зелеными стразами восемнадцатого века. Каждый был вставлен в золотую оправу, мелкие золотые звенья соединяли их вместе. Изумительная красота. Луиза вынула его из футляра и приложила к шее. Украшение в самый раз для вечеринок, и она распрощалась с мечтой о таком подарке, который можно было бы носить постоянно – как кольцо. Этот нельзя. И все же это первый подарок на Рождество, доставшийся ей от него. Он наверняка прикасался к нему. Она расстегнула застежку, взяла несколько стразов в рот. Будь он сейчас рядом, они бы поцеловались.
* * *
Рейчел проснулась как раз вовремя, чтобы успеть на службу к восьми часам, и пока брела по проселочной дороге к церкви, увидела впереди Вилли. В церкви они опустились на колени бок о бок и вместе подошли за причастием. После службы Рейчел сказала, что собрала несколько веточек морозника для Сид. Долго они не продержатся, но других цветов нет. По крайней мере, на могиле Дюши еще стояла ваза с ветками сплошь в ягодах. Рейчел воткнула пучок цветов в снег и счистила сугроб, наметенный ветром на могильную плиту Сид. Закрыв глаза, она помолилась – так, чтобы Вилли не услышала. Потом поднялась – она стояла на коленях, – стряхнула снег с юбки и взяла Вилли за руку. Приятно побыть рядом с тем, с кем не обязательно говорить. Пока они шагали обратно к дому по проселочной дороге, снова начался снегопад, крупные грациозные хлопья снега быстро заметали их следы.
– Дети будут в восторге, – сказала Рейчел.
* * *
– На рождественских открытках-то еще куда ни шло, – ворчала миссис Тонбридж. Она жарила восемь яиц на огромной неглубокой сковороде к завтраку взрослых в столовой. Остальным подали хлопья, овсянку, хлеб с маслом и джемом. – А по мне, в жизни от него одни только хлопоты.
– Красиво как я даже не знаю что, – высказалась Айлин.
– Выньте подогретое блюдо из духовки, Айлин. Снег вас не касается.
