— Хельстром женат? — поинтересовался Перуджи.
Крафт открыл ворота и лишь затем ответил:
— Точно не знаю.
Потом он отошел в сторону, пропуская Перуджи, после чего закрыл ворота.
— Здесь иногда бывают хорошенькие девочки. Для фильмов, надо полагать. Наверное, он считает, что нет смысла покупать корову, если молока хоть залейся, — сказал Крафт и ухмыльнулся своей бородатой шутке, потом добавил:
— Пойдемте к Ферме.
Перуджи передернуло. Шутка показалась ему несколько грубоватой. Этот шериф не был ни чистым ковбоем, ни просто деревенщиной, и никем в частности. Крафт переигрывал, стараясь казаться деревенским парнем. И временами так ясно, что остальное отходило на второй план. Перуджи и раньше решил внимательно наблюдать за шерифом, но сейчас понял, что следует удвоить осторожность.
— Место выглядит слегка запущенным, — заметил Перуджи, торопливо пытаясь подстроиться под широкий шаг Крафта. Несмотря на свою неуклюжую походку, шериф двигался с решимостью, за которой скрывалось его желание не позволить Перуджи осмотреться по сторонам.
— А мне оно кажется довольно опрятным, — возразил Крафт. — Они держат Ферму в чистоте.
— Они много занимаются хозяйством?
— Нет, не очень. Когда-то они снимали урожай побогаче. Кое-кто из тех, кто живет здесь, сеет кукурузу и что-то сажает по весне, но, как мне кажется, это просто игра в фермерство. В основном они — городские жители. Приезжают сюда из Голливуда или Нью-Йорка, таращат на нас глаза и играют в фермеров.
— У Хельстрома бывает много посетителей? — Перуджи поддел ногой пучок травы. Сухой горячий воздух беспокоил его. Издалека доносилось раздражающее гудение, чувствовался слабый животный запах, который наводил на мысль о зоопарке. За оградой запах с каждым шагом в глубь маленькой долины становился все сильнее. От ручья справа остался только слабый след — лужи и лужицы, связанные узкими протоками. Тихое течение едва колебало зеленые водоросли. Где-то выше в долине, похоже, находился водопад.
— Посетители? — переспросил Крафт после долгой паузы. — Иногда Ферма прямо-таки кишит ими. Нельзя и шагу ступить, чтобы не наткнуться на кого-нибудь. А в другой раз не более десяти-двенадцати.
— Что это за запах? — решительно поинтересовался Перуджи.
— Какой запах? — спросил Крафт, а потом понял, что имел в виду Перуджи: запах Улья, несмотря на вентиляцию, все же всегда чувствовался в долине. Крафту этот запах скорее нравился — он напоминал ему о детстве.
— Это запах животных! — сказал Перуджи.
— А, этот. Наверное, он связан с занятиями дока. Он держит в клетках мышей и других животных. Я однажды видел их. Настоящий зверинец.
— Ага. А этот водопад — круглогодичный?
— Да. Довольно мило, а?
— Если вам нравятся такие вещи. Куда же девается вся вода? Кажется, ручей здесь довольно слабый.
Крафт прямо посмотрел на него, и Перуджи остановился, вынуждая остановиться и самого Крафта.
— Полагаю, земля впитывает всю воду, — ответил Крафт. Ему не терпелось двигаться дальше, но не находилось убедительного аргумента. — Возможно, док использует часть ее для орошения, охлаждения или еще чего-нибудь. Я не знаю. Так мы идем, а?
— Одну минуту, — сказал Перуджи. — Помнится, вы сказали, что Хельстром не очень увлечен сельским хозяйством.
— Да! Но ему и не требуется очень много воды. Почему вас так заинтересовал этот ручей?
— Мне интересно здесь все, — ответил Перуджи. — Что-то здесь не так. Нет насекомых. Я не заметил ни одной птицы.
Крафт нервно сглотнул. Наверное, недавно проходило ночное прочесывание. И Перуджи заметил отсутствие местной фауны.
— Птицы часто прячутся в прохладных местах во время жары, — рискнул предположить Крафт.
— Неужели это так?
— Разве ваш друг-орнитолог не говорил вам об этом?
— Нет, — Перуджи огляделся, стараясь не упустить ни единой детали. Быстрые и резкие движения его головы и глаз встревожили Крафта.
— Он лишь однажды сказал, — продолжил Дзула, — что в любое время дня или ночи есть животные или птицы. Я не верю, что птицы прячутся — их не слышно. Здесь нет ни птиц, ни насекомых.
— Тогда что этот ваш друг делал здесь? — спросил Крафт. — Если здесь нет птиц, то за кем же он наблюдал?
«Хм, приятель, не так быстро, — подумал Перуджи. — Мы еще не готовы снимать перчатки». Теперь он не сомневался, что Крафт в сговоре с Хельстромом. Карлос, вероятно, заметил отсутствие птиц и решил выяснить причину. И если он узнал причину, то кому-то это могло не понравиться. Вот и объяснение, почему он исчез.
— А вы подозрительны, — заметил Крафт.
— А вы разве нет? — в свою очередь спросил Перуджи. Потом двинулся в сторону ив у излучины ручья, вынуждая Крафта последовать за ним. — Кто он такой, этот Хельстром, шериф?
Крафту не понравилось, как Перуджи произнес слово «шериф», но он ответил с той же небрежностью:
— А, просто обычный, ничем не примечательный тип ученого.
Перуджи отметил, что голос Крафта теперь звучал спокойно и рассудительно, но что-то в его фигуре, особенно в настороженном повороте головы, глазах, говорило о лживости этой маски. Перуджи кивнул, словно обдумывая его слова, молчанием призывая Крафта продолжать.
— Конечно, все они немного сумасшедшие, — сказал Крафт, — но не опасные.
— Я никогда по-настоящему не верил в портрет этакого безобидного спятившего ученого, — заметил Перуджи. — Не думаю, что все они наивны и безвредны. По мне, так ни одному физику-ядерщику нельзя доверять.
— О, здесь не тот случай, мистер Перуджи, — Крафт пытался выглядеть веселым и сердечным. — Док делает фильмы о насекомых. Образовательные. Полагаю, худшее, что он может сделать, — привезти сюда хорошеньких девочек в лунные ночи.
— Он даже не балуется наркотиками? — продолжал давить Перуджи.
— Вы верите этой чепухе о Голливуде? — в ответ спросил Крафт.
— Не всему, но…
— Готов поставить последний доллар, что док чист! — сказал Крафт.
— Вот как? — заметил Перуджи. — А сколько случаев исчезновения людей в этом районе зарегистрировано за последние двадцать лет?
С упавшим сердцем Крафт подумал: «Он видел старые записи! Нильс был прав насчет него, даже ни разу не увидевшись. На этот раз чужаки прислали умного и проницательного человека. Перуджи знает все просчеты, допущенные Ульем. Плохо, плохо, плохо…» — Крафт повернулся, чтобы спрятать свое беспокойство и вновь зашагал в сторону построек, теперь находившихся ярдах в пятидесяти.
— Все зависит от того, кого вы называете исчезнувшим человеком, — заметил он. И добавил, увидев, что Перуджи все еще стоит в тени, отбрасываемой ивами:
