– Дьявол меня побери, я брошу в них своего ребенка!
– Вот ведь дура чертова, – крикнула ей женщина, что была к ней ближе других. – Не сходи с ума и держи своего ребенка при себе!
Та размахнулась, чтобы швырнуть сына, но другая соседка схватила и удержала ее. Тут же еще одна женщина подбежала с другой стороны, метнула вниз обломок скалы, и те двое полицейских покатились вниз по склону. А ребенок, которым собирались в них кидать, до сих пор живет в Америке, здоров и полон сил. Наконец, еще до исхода дня, корабль со всеми людьми убрался восвояси, не получив с жителей Острова и медного пенса.
С тех пор как разошлась новость о том, что на Большой Бласкет заходил пароход с вооруженными людьми на борту и они не смогли собрать никакой ренты и налогов, этому дивилась вся земля ирландская. Так все оставалось еще долгое время, и как бы ни были велики или малы выплаты или налоги, причитавшиеся с жителей этого Острова, после той истории больше с них ничего не требовали.
Несколько следующих лет ничего особого у нас не видали, пока к берегу внизу у домов не пристал другой пароход. На нем было немного деревенских жителей и кое-какие люди с оружием. Островитяне предвидели, что нечто подобное может статься, и посчитали, что лучше будет не обращать на них внимания, а всех коров и овец, которые у них были, отогнать на запад к самой оконечности Острова.
Так оно и вышло. Ребята угнали всех коров и овец как можно дальше. На корабле был Главный сборщик налогов и прочие сопровождавшие его лица. Им не чинили никаких препятствий и дали на Острове всю возможную свободу. Они поднялись на холм, а с ними вместе деревенские мужики, специально выбранные отовсюду для такого случая. Главный сборщик прошел на запад до самой Старой башни, но, сколько ни смотрел во все глаза, ничего ему в глаза эти не бросилось. Он послал остальных на запад еще дальше, почти до середины Острова, но и там была все та же история. Они отыскали лишь двух дряхлых мулов, от которых живого почти ничего не осталось, одна кожа да кости. Спросили Главного сборщика, будет ли он забирать мулов.
– Вот тогда над нами уж точно смеяться будут, – ответил тот.
Так они и отправились восвояси туда, откуда приехали, без единой коровы, лошади или овцы.
События одного дня
Был у нас на этом Острове и еще один веселый день, которого я не могу упустить в своем рассказе. Мало того, если уж события этого дня заставили меня посмеяться раз пять-шесть, я не успокоюсь, пока и ты из-за них не улыбнешься столько же, а может, даже больше.
Поздним утром в воскресенье, когда почти все нэвоги ушли на мессу
[43], около часу дня появилась лодка. Любой бы сказал, что лодка эта не с Острова, а потому обязательно надо быть готовыми ко всему. Все следили за ней очень внимательно, поскольку ходили слухи, что скоро будут собирать налоги на собак
[44]. Нэвог подошел к причалу, а в нем были чужаки.
Все выбежали из домов, стали звать своих собак, и малые ребята удирали вместе с ними в холмы. В то время собак можно было увидеть, только когда трубил охотничий рожок. Неудивительно, что из каждого дома вывели примерно по четыре собаки – это значит восемьдесят с лишним собак по всему Острову.
Когда люди из лодки вышли на берег, оказалось, что это пенсионный чиновник, а с ним два банковских конторщика. Редкое было зрелище, когда все, кто рассчитывал на пенсию по слепоте, бросались обратно бегом к своим кроватям, вытягивались на них, и к тому времени, как чиновники заходили на них посмотреть, были уже просто на последнем издыхании! У причала стояло несколько крепких здоровых мужиков, так они едва успели добежать до дому, и у них едва осталось времени скинуть ботинки и одежду.
В первом доме, куда явились чиновники, им показали тяжелобольного. Войдя со свету, не осмотревшись, они не увидали ничего, кроме двух дюймов его носа, такой бедняга был хворый и несчастный. Чиновник взглянул на него и увидал, что у того торчат два копыта. Подозвал еще одного клерка:
– See
[45], – говорит, – у этого копыта!
– By dad, he is a devil
[46], – говорит тот, и тут все в доме завопили от ужаса.
– The people here can put every shape on themselves
[47], – сказал пенсионный чиновник.
Но человек с копытами так ничего, кроме носа, больше и не высунул из-под одеяла.
В другом доме, куда они зашли, была пожилая пара, которую они искали. Эти двое лежали в одной кровати. Чиновник подошел поближе, чтобы взглянуть на них, но лиц их совсем не было видно, и самих их было никак не рассмотреть, потому что они укрылись и дрожали от холода. Это были хозяин и хозяйка. У хозяина тоже виднелись копыта – ботинки, которые почернели от работы за весь предыдущий день.
Один клерк позвал другого:
– There is two of them here. By dad, they have the bed of honour here too
[48], – сказал он.
После их отбытия прошло, наверно, полчаса, прежде чем все, кто был в доме, перестали прыскать со смеху. С той минуты, к кому бы они ни зашли, у всех видели копыта.
– Faith, they might have the horns too, under the clothes
[49], – сказал тот, что был у них за шутника.
Неудивительно, что дела у нас в стране идут так, как идут, если люди здесь такие мастера пошутить над правительством.
«Сияющий» корабль
Однажды холодной зимней ночью Томаc Лысый зашел, по своему обыкновению, к нам на кухню. В очаге ярко горел торф, из трубы вылетали искры, и, поскольку дом был не слишком большой, внутри стояла жара, хотя снаружи и держался холод. Лысый вошел прежде, чем я успел улизнуть из дома. Остальные ушли примерно полчаса назад и отправились шумной гурьбой по гостям. Это был добрый старый обычай, да и среди новых он есть до сих пор.
– Будь у тебя капелька ума, – сказала мама, – оставался бы ты дома, вместо того чтоб ходить в гости по нетопленным домам, где ни тепла, ни очага. И сидел бы ты тогда в отличной компании – с папой и дядей Томасом.
