Под балконом я Женьку не обнаружил. Девчонка болталась, уцепившись за ограждение, как огромная сосулька.
— Ну, наконец-то! — прошипела она, — Поймай меня, будь так добр, а то я ноги переломаю!
Я с готовностью раскинул руки, Женька отцепилась от железных прутьев и мы в темноте полетели с ней в кусты.
— Пипец! — накинулась на меня девчонка, — Ты как-то не предупреждал, что помимо твоей возлюбленной в этом номере проживает её ревнивый муж габаритами с гориллу! Я чуть со страху не померла, когда он ключом стал в двери ковырять!
— Да нет никакого мужа, — начал оправдываться я, — Мы, кажется, номера перепутали…
— Мы?! — Женька задохнулась от возмущения, — Мы перепутали? Да я понятия не имею, где твоя Джульетта живёт, Ромео ты недоделанный! Как можно быть таким простофилей? Хотя какой ты к черту Ромео? Перепутать номера, это ж надо! Ты престарелый маразматик, вот ты кто!
— Может, ты перестанешь орать и слезешь с меня? — не обращая внимания на оскорбления, перебил я Женю. Не скажу, что Женька была тяжелой, скорее, наоборот. К тому же, девчонка оказалась весьма приятной на ощупь. Но в кустах мне впилась в спину ветка, и терпеть этот дискомфорт было уже затруднительно.
Женька, смутившись, тут же вскочила на ноги.
— А ты хорош лапать меня! Старый извращенец! — пискнула она.
— Эй, кто там? — в темноте донёсся до нас женский голос с первого этажа, — Девочка, к тебе пристает взрослый мужчина? Я уже звоню охране!
Думаю, сейчас было не самое подходящее время во тьме из зарослей объяснять, что мне всего 22, а у Женьки своеобразное чувство юмора.
— Драпаем! — крикнула Женя, хватая меня за руку. Мы выскочили из кустов и припустили в сторону больших ворот, с территории отеля.
Отбежав на почтительное расстояние, Женька звонко рассмеялась. В сумерках на плохо освещённой улице ее загорелое лицо было совсем черным, выделялась только белоснежная улыбка.
— Что? Чуть не повязали тебя, жалкий старикашечка?
— Мне кажется, твои несмешные шутки выходят мне боком, — раздраженно ответил я, — Уже поздно, где ты живёшь? Я провожу…
— Вот ещё! — фыркнула Женя. — Я тут с младенчества живу, не надо меня никуда провожать, сама доберусь! Ты лучше возвращайся в отель и, смотри, свой номер не перепутай!
Женя демонстративно помахала мне рукой, резко развернулась и гордо направилась в противоположную от моего отеля сторону.
— Женя! — окликнул я девчонку, — А какова судьба букета и записки?
Женька обернулась:
— Ну-у, вообще-то я свои деньги честно отработала! Букет и записка, как и договаривались: на кровати…
Мы с Женей молча уставились друг на друга. Затем Женька громко расхохоталась:
— Представля-я-я, — задыхаясь от смеха, проговорила она, — Представляю себе лицо этого бородатого шкафа, когда он обнаружит твой сюрприз… Что хоть в записке было написано?
Теперь я тоже не смог сдержать улыбку:
— Там написано: «Ты лучшее, что со мной должно случиться».
* * *
Утром я чуть не проспал. Хотелось досмотреть сон: в нем была Кристина. Снилось, будто мы в зоопарке кормим яблоками огромного оленя с рогами. На Кристине было то самое вечернее вишневое платье и красивое колье на шее, а на мне какой-то нелепый галстук. Сроду их не ношу. Девушка щебетала мне признания в любви, я польщено улыбался. Внезапно она обхватила мою шею руками, еще немного, и мы поцелуемся. Сердце сладостно заныло. Тут кто-то в самый неподходящий момент сзади постучал мне по плечу. Я обернулся и увидел большого бородатого Евгения, которому оставил на кровати записку с признанием в любви:
— Вы Женькин дедушка? — строго спросил он, — Вас в школу к директору вызывают!
А потом как заорет:
— Че ты стоишь? Драпаем!
И я сразу же проснулся. Разве можно портить такой сон? Угораздило меня вляпаться в историю с этими Женями. Надеюсь, обоих больше не встречу до конца своей жизни.
Я посмотрел на время. Черт! Вскочил с кровати, торопливо схватил со спинки стула брюки и рубашку. Времени хватит лишь на то, чтобы зубы почистить. Интересно, почему Юрка меня не разбудил? Обычно он за полчаса до выхода уже барабанит в мою дверь. Надушенный, одет с иголочки. Неужели тоже проспал? На него, честно, не похоже! Юра — самый пунктуальный человек, которого я знаю.
Я выскочил из своего номера и направился к лестнице. Юрка проживал на третьем этаже. Может, заболел? Я негромко постучал. Тишина.
— Юра, доброе утро! — продекламировал я через дверь. Тогда она тут же распахнулась. Юрка стоял бледный и помятый.
— Ты перепил что ли? — удивился я.
— Есть такое, — хрипло ответил Юра, — Со мной случилась катастрофа!
— Ты потерял гель для волос? — театрально воскликнул я.
— Хуже! — хмыкнул друг и кивнул, приглашая меня в номер, — Проходи!
Постельное белье заправлено, не похоже, чтобы Юрка ночевал у себя.
— Так что случилось? — спросил я, присаживаясь на край убранной кровати.
— Я провел ночь с настоящей атомной войной! — прошептал Юра, устало шоркая глаза.
— В смысле? — не понял я, — Было также взрывоопасно?
— Ты что, не знаешь выражение: страшная как атомная война? — удивился Юрка.
А мне это как-то и в голову не пришло. Обычно избранницы Юры сплошь длинноногие красотки. Кстати, ни разу не припомню, чтобы видел друга с обычной девушкой, не вписывающейся в параметры 90-60-90. Юра занимал в фирме отца солидную должность, был его правой рукой. Носил лучшие костюмы, ездил на крутой машине. И к своим избранницам всегда выдвигал самые строгие требования.
— Как же тебя угораздило поступиться своими принципами? — подколол я друга.
— А вот, Костян, фиг знает! — заметался по комнате Юрка, — Слушай, ты веришь во всякие там привороты?
— Неужели все настолько плохо? — удивился я.
— Ну… — Юрка задумался, — Во-первых, она старше меня. На три года, но все же. Во-вторых, у нее есть ребенок! Десятилетняя дочь!
Я присвистнул.
— Она такая… — Юрка не мог подобрать слов, — Обычная.
— Ну, обычная — это хорошо, — пожал я плечами, — Обычная — это нестрашная. Мне кажется, ты, Юра, устраиваешь трагедию на ровном месте. Ты на курорте! Забей! Наверняка она скоро забудет о тебе…
— Да? — рассердился Юрка, — А если я — лучшее, что было в ее жизни?
Вышло слишком патетично. Я хмыкнул:
— Не льсти себе, дружище.
— А, знаешь, чем она зарабатывает на жизнь?
Юрка выдержал театральную паузу. Я на миг испугался: неужели проституцией?
