Моён сидела в садике, залитом лунным светом, и рассматривала небольшую рацию, одну из тех, которые капитан на днях вручил каждому члену медицинской команды. Теперь Моён было известно, что прозвище «Большой босс», которое она узнала в день их знакомства, было радиопозывным Сичжина. Для нее самой Сичжин придумал позывной «Красотка». Он объяснил ей, как правильно говорить по рации, и вместе они некоторое время практиковались, то и дело заливаясь смехом, когда требовалось назвать позывной. В тот миг ей хотелось, чтобы таких моментов, когда они могли беззаботно смеяться вместе, было как можно больше. И она чувствовала, что он думает о том же. Поэтому только что услышанная новость прозвучала как гром среди ясного неба. Всем уже было известно, что срок службы капитана в Уруке закончен и завтра он должен отбыть в место нового назначения в Корее. Девушка не могла понять, почему Сичжин до сих пор ей ничего не сказал.
Моён почувствовала, как кто-то приближается, и увидела капитана. Положив рацию рядом со стулом, она сделала вид, что наслаждается ночной прохладой.
– Завтра я возвращаюсь в Корею. Знаю, что вы уже слышали. – Он говорил совершенно обыденно.
– Да, слышала. Я была последней, кто узнал об этом, – не смогла скрыть недовольства Моён.
– Я собирался сказать вам днем, но вы сбежали от меня, помните?
Девушка поняла, что имеет в виду Сичжин. Строго говоря, это не было бегством. Она торопилась в госпиталь, куда доставили результаты анализов рабочих, трудившихся на строительстве электростанции. Ей и в голову не пришло, что их время закончилось и разговор нельзя перенести на потом.
– Надо было меня остановить. Разве трудно тому, кто спас рядового Райана, просто остановить женщину и рассказать ей, что случилось?
– Вы сердитесь на меня… Могу ли я считать это хорошим для себя знаком?
– Нет, не можете!
– Вы все еще не разобрались в своих чувствах?
Сичжин внимательно всматривался в лицо девушки. Она растерялась, услышав прямой вопрос.
Молчание затянулось, и Сичжин заговорил снова:
– Выходит, что так… Хочу выяснить еще кое-что. На тот случай, если больше не будет возможности. Речь о поцелуе…
– Я просила вас не говорить об этом до тех пор, пока…
– Что я должен сделать? Извиниться или признаться в своих чувствах? – настойчиво продолжил Сичжин, прервав девушку.
Моён снова потеряла дар речи. Сердце колотилось, как бешеное. Испугавшись, что Сичжин тоже услышит яростный ритм сердца, Моён отступила назад.
В конце концов она заговорила:
– Я считаю вас замечательным человеком. Замечательным, но и очень опасным. Мне не нравится это ощущение опасности. И тем не менее каждый раз, когда наши глаза встречаются, я чувствую себя как зачарованная. Именно поэтому я просила дать мне время. Рядом с вами я хотела разобраться в себе и избавиться от страхов. Решить, стоит ли мне вступать в отношения с человеком, который притягивает меня, но одновременно пугает… Однако вам постоянно нужно куда-то бежать, куда-то ехать. Я не могу препятствовать этому, я не могу просить вас остаться. Я буду чувствовать себя идиоткой, в одиночку предаваясь всем этим размышлениям. Поэтому сейчас я не испытываю к вам даже симпатии. Сейчас я предпочту, чтобы вы извинились.
Некоторое время оба молчали. Сердце ожидавшей ответа Моён продолжало дикую пляску.
Мужчина наконец произнес:
– Прошу меня простить. Берегите себя. Честь имею.
Не задерживаясь ни секунды, Сичжин развернулся и зашагал прочь. Обескураженная Моён провожала его взглядом. Ее задело, с какой быстротой и легкостью он закончил их встречу. Девушка не ожидала, что он воспримет ее слова так буквально. Она раздраженно засунула руки в карманы. Пальцы дотронулись до твердого гладкого предмета. Она по-прежнему носила с собой камешек с пляжа Навайо. Моён вынула камешек из кармана и догнала Сичжина. С холодным выражением она вернула подарок. Сичжин взглянул на нее, забрал камешек и, не говоря ни слова, двинулся дальше. Моён почувствовала себя отвергнутой. Сичжин явно не стремился читать между строк и понимать все смыслы, которые она вложила в свои слова. Девушка забеспокоилась, что знаки внимания, которые он ей оказывал, могли быть просто игрой.
Утром следующего дня Сичжин действительно покинул часть. Моён с сочувствием думала, как тяжело должно быть солдату постоянно переживать расставания. Но сильнее сочувствия были сожаление и раскаяние в собственном выборе. «Я не должна была просить его извиниться. Мне стоило остановить его, когда он уходил. Остановить и сказать, что я хочу быть с ним. Я упустила свой шанс. Я потеряла Сичжина». Так повторяла про себя Моён, и душу ее заполняли горечь и пустота.
2
Через несколько дней и медицинской команде пришло время покидать Урук. Не все было гладко, но в целом миссию можно было назвать успешной. По возвращении Моён была намерена открыть частную клинику в престижном столичном районе Каннам, а также продолжить вести программу на телевидении. У девушки не было желания посвящать всю оставшуюся жизнь волонтерской работе; она считала, что участвовать в подобных проектах время от времени – более чем достаточно. Моён твердо решила заняться тем, к чему стремилась больше всего, и не отвлекаться ни на что другое. Каким-то образом это решение помогло не так сильно переживать о разрыве с Сичжином. В конце концов, ничего не поделаешь, если не суждено быть вместе, рассудила она.
Впервые за долгое время Моён надела платье и босоножки на каблуках. Принарядилась не только она, но и вся медицинская команда, уставшая от невзрачной одежды, которую носили в Уруке. Всем хотелось вернуться домой при параде.
Полевой госпиталь было решено безвозмездно передать миротворческой миссии ООН от имени больницы «Хэсон». Перед отъездом было положено провести инвентаризацию лекарственных препаратов. Со списком в руках Моён зашла в отсек госпиталя, служивший медицинским складом. Девушка все еще занималась проверкой, когда к ней присоединилась Мёнчжу, которую пару дней назад приписали к отряду «Моуру» следить за здоровьем военнослужащих. Хотя девушки были знакомы со времен учебы в университете, отношения между ними были прохладными, и при встрече они едва кивали друг другу, предпочитая сохранять дистанцию. Моён особенно раздражало, что Мёнчжу близко знакома с Сичжином и не скрывает их приятельских отношений.
– Думаю, это наша последняя встреча. Можно спросить кое-что? – начала разговор Мёнчжу.
– Нельзя… Так, что у нас здесь?..
Отвернувшись, Моён продолжила проверять коробки.
– Признайся, тебе ведь нравится капитан?
Моён показалось, что вопросительный знак из фразы Мёнчжу впился ей прямо в затылок, как рыболовный крючок в добычу. Девушка почувствовала, что краснеет.
– Ответ очевиден, – увидев краску на лице Моён, констатировала Мёнчжу.
Невозможно было понять, шутит она или говорит серьезно. Моён решила, что над ней насмехаются, и уже собиралась сказать в ответ что-нибудь ядовитое, но по рации сообщили, что вся команда медиков собралась для групповой фотографии, ждали только Моён.
