– Боль в эпигастральной области? – обратилась Моён к Чхихуну, убирая руку.
– Анемия и боль в животе – симптомы не связанные… Или же… Ишемический колит? – неуверенно предположил Чхихун.
– Не слишком ли старческое заболевание для пациента?
– Может, отравление свинцом? – спросил неожиданно вошедший в приемную Сичжин.
Вероятно, капитан пришел помочь с переводом. Его появление не обрадовало Моён. После вчерашнего разговора на пляже Навайо ей было тяжело смотреть на Сичжина.
– Свинец не вызвал бы острой интоксикации, – возразил Чхихун.
В памяти Моён вспыхнула недавно виденная картина: дети, подбирающие куски металла с земли. Некоторые даже облизывали найденные железки. Сичжин мог оказаться прав.
– Когда вы встретились, мальчик случайно не держал что-нибудь во рту? – снова обратилась она к Чхихуну.
Именно Чхихун, перепуганный до смерти, прибежал в полевой госпиталь с потерявшим сознание мальчиком на руках.
– Он сосал палец и просил о чем-то. Я, конечно, не мог его понять.
– Начнем с детоксикации. Раствор Рингера, большую дозу аскорбиновой кислоты и ЭДТА внутривенно.
– Значит, это все-таки отравление свинцом? – недоверчиво наклонив голову, спросил Чхихун.
– Дефицит питания вызвал у него анемию. На фоне поступления в организм свинца эритроциты начали его поглощать вместо питательных веществ, содержание свинца в организме быстро повысилось, отсюда острое развитие симптомов, – объяснила Моён.
– Вот это да! Капитан, вы молодец! Я принесу все необходимое.
Чхихун показал Сичжину большой палец и помчался за лекарствами.
– Дайте знать, когда он проснется. Я смогу перевести несложный разговор.
Сичжин бросил взгляд на девушку и повернулся, собираясь уходить. Его холодный официальный тон ранил Моён, на душе заскребли кошки.
– Спасибо за помощь, – ответила она резко, не сумев справиться с захлестнувшими чувствами.
Сичжин обернулся, удивленный внезапной вспышкой.
Моён продолжала:
– Но впредь работу врачей оставьте врачам.
– Когда вам помогают, просто будьте благодарны.
– Что вы хотите этим сказать?
– Что вы не похожи на ту доктора Кан, которую я помню. Раньше вы говорили, что жизнь человека священна и нет в мире ценностей выше этой.
– В Корее трудно найти пациента, страдающего от анемии, связанной с дефицитом питания, или от отравления свинцом.
– Но в этой стране вы найдете их так же легко, как человека с насморком. Было бы лучше, если б сюда приехал врач, умеющий распознавать необычные заболевания.
– Вы, конечно, правы. Только не все врачи в этом мире похожи на Альберта Швейцера.
– Безусловно. Миру нужны и такие, кто будет участвовать в телепрограммах.
Лицо Моён окаменело. Сичжин попрощался с замолчавшей девушкой и покинул приемную.
«Почему перед ним я чувствую себя такой глупой и недостойной?» Моён сгорала от стыда, ей хотелось убежать на край света.
Хотя их отношения завершились, едва успев начаться, последние восемь месяцев Моён постоянно думала о Сичжине. Теперь у нее было мало работы в больнице, и, завершив запись очередной программы на телевидении, она часто грустила, ощущая свое одиночество. В такие моменты Моён поднималась на крышу больницы и вспоминала Сичжина. Она не думала, что они смогут встретиться снова, но находила облегчение в мыслях о нем.
Когда, преодолев половину земного шара, она вновь увидела Сичжина в аэропорту, ей показалось, что сердце сейчас вырвется из груди, – так сильно оно забилось. Моён едва удержалась на ногах. Однако он даже не взглянул в ее сторону, словно они незнакомы. А потом так же внезапно оказался рядом, смотрел ей в глаза, держал за руку, подшучивал над ней, выводил из себя.
Каждому человеку хотелось бы вырвать пару-тройку страниц из собственной книги жизни. Для Моён такими страницами были последние восемь месяцев. Она добилась успеха, о ней говорили, ей завидовали. Но девушка ни минуты не была счастлива. Ей казалось, она уродлива, как шрам от наспех зашитой раны.
Она не хотела, чтобы другие догадались, что она чувствует на самом деле. Перед коллегами Моён держалась уверенно и радужно улыбалась. Но перед вновь появившимся в ее жизни Сичжином девушка не могла притворяться. Казалось, он понимает все с полуслова, видит ее насквозь.
2
Получивший лекарства ребенок крепко спал. Ему предстояло долгое восстановление, но самое страшное было уже позади. Оставив Чхихуна дежурить возле мальчика, Моён вышла из госпиталя. Проходя мимо палаток медсестер, она услышала болтовню доктора Сон Санхёна и медсестры Ха Чаэ. Им обоим было по тридцать семь лет, и они знали друг друга с детского сада, но за все эти годы так и не отважились признаться в любви, до сих пор оставаясь «просто друзьями». Моён поражали их отношения.
– Ты представляешь, сколько заразы можно тут подхватить? – спрашивал Санхён.
Доктор Сон был талантливым врачом, и молодые коллеги побаивались его за въедливость и твердый характер, но рядом с медсестрой Ха он всегда выглядел наивным мальчишкой.
– Сколько? – поинтересовалась его собеседница.
Медсестра Ха Чаэ производила на окружающих впечатление сурового и прямолинейного человека, не боящегося откровенно высказывать свое мнение. В отделении неотложной помощи перед ней трепетали не только медсестры, но и врачи, однако рядом с доктором Соном она всегда выглядела застенчивой школьницей, прячущейся за грубоватыми манерами.
– Я потому и спрашиваю, что сам не знаю. Предлагаю сбежать отсюда, пока нам не стало известно на собственном опыте.
– Ты чего пришел? Иди к себе, не мешай, – повысила голос медсестра.
Моён посмеялась невольно подслушанному разговору. Даже когда они перебранивались, в их тоне ощущалось нечто большее, чем дружеская привязанность.
«Интересно, друзьям всегда сложно признаться, если они влюблены?» Конечно, Моён не знала в подробностях их отношений, но со стороны доктор Сон и медсестра Ха выглядели любящей друг друга парой, а отнюдь не просто друзьями. Их любовь была уютной и теплой, как свитер, связанный руками заботливой матери.
Мысленно посочувствовав и легонько вздохнув, Моён опустила руки в карманы и двинулась дальше. Рука нащупала маленький, твердый и гладкий предмет. Камешек, который вручил ей на пляже Сичжин.
«Ну зачем, зачем я все это наговорила?» Если можно было бы редактировать собственную жизнь, Моён непременно вырезала бы сцену на пляже. Снова вздохнув, но на этот раз глубже, Моён положила камешек обратно в карман. В это мгновение завыла сирена, и все вокруг пришло в движение.
3
Вооруженные солдаты по двое рассредоточились по всей территории, создав защитный барьер. Медики, уже отдыхавшие в своих палатках, поспешили к госпиталю, подчиняясь команде о сборе. Им было не привыкать к срочным вызовам, и никто не выглядел растерянным, однако собираться по армейскому приказу было необычно. Вероятно, из-за этого лица врачей и медсестер были особенно строгими.
