– Ну его на хер, мудака, – прошептал Саруханов и не стал доставать из кармана телефон.
Тем более что на самом деле его назначили старшим научным в РГГУ, а вовсе не директором в каком-то выдуманном Фонде перспективного планирования.
Так что они с Ниной отлично поужинали в «Старлайте».
Эринии, они же Эвмениды
СВЕТЛАНА ИГОРЕВНА КАЛУЖАНКИНА,
сорока семи лет, русская, беспартийная, замужем, образование среднее специальное, сидела в вагоне метро и решала сканворд. Сканвод был простенький и быстренький. Певица наша примадонна – Пугачева. Математик, влюбленный в Софью Ковалевскую, – Вейерштрасс. Безалкогольный напиток из трех букв – чай, гы-гы. Портативное транспортное средство – самокат. Одна из Эриний – так… хоп! Тисифона. Приспособление для удержания пояса – шлёвка.
Вдруг Светлана Игоревна услышала голос. Громкий, гадкий, звонкий и в то же время трескучий.
Она подняла голову от сканворда. На скамейке напротив сидели двое парней и девушка. Девушка молчала, а парни разговаривали. Один что-то бухтел и кивал, а вот второй громко рассказывал, как вчера круто что-то там. Голос был такой громкий, что заслонял слова. Но громкий в самом отвратном смысле – какой-то у него был проникающий тембр. Видно было, что парень вовсе не напрягается так орать, это у него само получается, естественно и легко – так, что у всех ломит перепонки. Вид у него был тоже отвратный. Худой, наглый и в длинном шарфике.
Светлана Игоревна вспомнила, как давным-давно она отдыхала на Азовском море. Совсем почти что девочкой еще. Сняла комнату в частном секторе. Утром хозяйка стала громко объяснять ей, где тут моют посуду. Перепонки ломило. «Зачем вы на меня кричите?» – спросила Светлана Игоревна, тогда еще Света. «Так я ж не кричу! – изумилась хозяйка еще громче и звонче. – Так это ж у меня голос такой!» «Всегда?» – уточнила Света. «А что ж такого?» – сказала та еще громче. «Пожалуйста, верните мне задаток, и я съеду!» «Еще чего! Отживи пять дней задатка, и тогда съезжай на здоровьичко, а пока не выдумывай!» Света заплакала и сказала: «Лучше отдайте!» Хозяйка пристально посмотрела в серые Светины глазки, залезла под фартук, и вытащила ту самую пачечку денег, которую Света ей вчера передала, и, держа в руках тяжелую печную кочергу, молча ждала, пока Света запихает свои брючки и кофточки в рюкзак.
Светлана Игоревна помахала журналом со сканвордом, чтобы привлечь внимание этого парня. Но он не обратил внимания. Зато девушка посмотрела на нее. Светлана Игоревна показала девушке на парня и прижала палец к губам. Та не поняла. А парень продолжал что-то громко-звонко-гадостно-трескуче излагать. Светлана Игоревна надеялась, что поезд разгонится, и загрохочет, и хоть чуть заглушит этот мерзкий тенор, рвущий уши и мозги. Но куда там! Грохот поезда совсем как будто бы затих на фоне голоса, и все люди вокруг, во всем вагоне, тоже как будто бы исчезли на фоне этой наглой рожи. Самый ужас был в том, что этот парень ничего не нарушал. Ни к кому не приставал и даже не матерился.
Поезд стал замедлять ход перед остановкой.
Светлана Игоревна встала, сложила журнал, пихнула его в сумку и в отдельном кармашке сумки нащупала австрийский выкидной нож. Она его носила с собой, чтоб защищаться от насильников и защищать детей от педофилов.
Поезд остановился. Три человека вошли, шестеро вышли. Светлана Игоревна была седьмая. Она задержалась у дверей и с некоторой даже надеждой посмотрела на парня – вдруг умолкнет? Но он продолжал. Осталось буквально три секунды. «Осторожно, двери закрываются!» Она нажала на ноже секретную кнопку. Лезвие выкинулось, щелкнул фиксатор. Она ловко подхватила шарфик на шее парня, закутав в него свой нож, воткнула лезвие ему в шею и выскочила в закрывающиеся двери.
Красивая струя красивой крови красивым фонтаном брызнула на стекло и красивыми каплями стала сползать вниз.
Поезд тронулся и уехал.
«Тисифона!» – вспомнила Светлана Игоревна.
единожды солгавший
ПОДЛИННОСТЬ
– Где ты был? С кем ты там был? Зачем ты там был? – набросилась Наташа на Митю, едва он переступил порог квартиры.
Митя вздрогнул, но тут же взял себя в руки.
– Раз ты два раза сказала «там», значит, ты сама прекрасно знаешь, где я был. Да, я был там. Зачем? Просто так. Захотелось.
– С кем?!
– Ни с кем. Один. Сам с собою. – Он сел на табурет у вешалки, снял ботинки, надел домашние туфли, встал, улыбнулся, обнял Наташу.
Она вырвалась и побежала в комнату.
Потому что одна знакомая час назад прислала ей фото: ее муж Митя сидит в концертном зале и с важным задумчивым видом слушает что-то жутко классическое: на сцене виден был кусочек оркестра – какие-то скрипачи.
Это было как нож в спину. Потому что она обожала Митю именно за его полную нетронутость в смысле культуры – литературы, искусства, музыки и даже кино чуть сложнее «Семейки Симпсонов». Митя был прост и чист. Добр и мил. Программист в солидной фирме, очень хорошая зарплата, отлично водит машину, умеет разобраться с домашней техникой, готовит, представьте себе, охотно и довольно вкусно, но вот и все.
Придет домой, несколько историй про начальство, про ребят на работе, ужин, долгое обсуждение соуса для макарон, телевизор и спать – в прямом и переносном смысле.
Вот и хорошо. Не жизнь, а просто рай.
Надежно, спокойно, любовно.
Потому что Наташа настрадалась со своими прежними, два их было, сначала муж, а потом бойфренд на три с половиной года. Хотя она сама окончила переводческий факультет МГЛУ, но эти ее достали. Один – теоретический лингвист с вулканическими писательскими амбициями, все время кипящий гневом по поводу бездарности всей современной литературы. Ушел от нее, потому что она его, видите ли, не понимала, а она его любила, между прочим! Чуть было не собралась рожать! Слава богу, это была просто задержка. А второй – вообще не пойми кто. Он и сам про себя не знал, кто он и зачем. Читатель умных книг, болтун и спорщик, жил за счет двух сдаваемых квартир, наследство от тетушек. Но целыми днями болтал о дискурсе и постмодерне, сыпал фамилиями. Хвастался, что на сдаче квартир имеет 130 000 в месяц, но Наташа этих денег почти не видела и сама набивала холодильник и покупала ему трусы и носки. Правда, он платил коммуналку и за летний отдых, что да, то да. Но изменял ей с такими же курящими болтушками, и на четвертый раз Наташа его выгнала.
«Нормального человека! – рыдала она по телефону своей лучшей подруге Насте. – Чтоб без дискурса! Без артхауса! И без истерик!» – «А также без эм-пэ, но с жэ-пэ?» – иронизировала подруга (то есть без материальных проблем, но с жилплощадью). «Ну а как же? Не бомжа быдланского все-таки!» – «Задача!» – смеялась подруга.
Ни от кого сочувствия не добьешься.
Но тут внезапно подвернулся Митя. Красивый, приятный и без фокусов. Надежный, спокойный, простой. Мечта всей жизни.
