Мне вдруг позвонили по телефону или надо срочно ответить на письмо, поэтому я опоздал на те же пять или десять минут. Это значит, что данный разговор (данное письмо) мне намного интереснее, нужнее, важнее, чем предстоящая встреча. Могут возразить: «А вот если я уже стоял в пальто в прихожей, и тут мне премьер-министр позвонил?» Отвечу: если ты стоишь в пальто в прихожей и у тебя времени доехать впритык – не бери трубку. И уж тем более не залезай в мессенджер Фейсбука или в Вотсап.
Третий вариант.
Собираясь на любовное свидание или деловую встречу, я несколько раз меняю галстук перед зеркалом, но потом решаю переодеть пиджак; потом возвращаюсь проверить, выключен ли комп, погашен ли свет в дальней комнате, закрыто ли окно; потом забываю мобильник, вспомнив об этом уже в лифте, и надо вернуться; потом у меня вдруг, после нескольких шагов по двору, начинает дико натирать палец на ноге, и надо срочно переодеть туфли; и так далее. И поэтому опаздываю на те же чертовы пять-десять-пятнадцать минут. Это значит, что я смертельно не хочу на это свидание (или деловую встречу). Честное слово, лучше не идти! Во-первых, не будет никакого толку, а во-вторых, можно всерьез ушибиться, споткнувшись на ровном месте, или даже, боже упаси, попасть под трамвай…
l’е́ducation sentimentale
ДУШ
– Только надо, чтоб номер был с ванной, а не с душевой кабиной, – сказала одна моя знакомая.
Разговор был о ее приезде в Москву из-за границы, где она жила последние годы. На пару недель, поэтому речь шла о гостинице.
– Обязательно? – спросил я.
– Обязательно, – она отпила вино из бокала. – Никогда не принимаю душ. Только ванна. Без вариантов.
– Строго!
– Рассказать почему? – она отхлебнула еще. Я кивнул. – Страшная история вообще-то. Жалостная! Но мужикам полезно поплакать. Так вот. Было мне двенадцать лет… Двенадцать лет, ты понимаешь?
Мне стало неприятно. Но что поделаешь, сам нарвался с вопросами. Теперь, значит, придется слушать, как ее соблазняли или насиловали в двенадцать лет.
Но нет.
– Мама моя очень правильно меня воспитывала, – сказала она. – Особенно в смысле заботы о себе. В смысле чистоты и порядка. Чтоб все было стираное и наглаженное. От носочков до пионерского галстука. Воротнички кружевные, платочки носовые, о трусах и майке и не говорю. Чтоб голова была мытая и ногти чистые. И каждое утро – душ. И вот один раз я чуточку проспала, немножко завозилась с тетрадками, там нужно было буквально один примерчик дорешать… в общем, я пропустила душ. Просто лицо сполоснула, быстро съела бутерброд с сыром, надела форму, повязала галстук, рожу перед зеркалом скорчила, нос наморщила, я всегда перед выходом так делала, вот так!
Она смешно и мило наморщила переносицу, так что я потянулся к ней и сделал вид, что чмокаю ее прямо туда, в это чудесное местечко между носом и бровями. Я ведь ее еще школьницей помнил.
– Да отвяжись ты! – она меня отпихнула довольно сильно и, как мне показалось, зло.
– Да ты что! – возмутился я. – С ума сошла?
– Ну, извини! – она перевела дыхание, допила свой бокал, протянула мне, чтоб я подлил ей вина. – Плесни чуточку. Прости. Вот. Был уже май месяц, тепло, я уже ходила без куртки. Взяла портфель и уже пошла к дверям, как вдруг из своей комнаты выскочила мама. Она меня со второго класса не провожала в школу, она говорила, что приучает меня к самостоятельности. Мама выскочила и как заорет: «Душ принимала?» Наверное, она всё слышала. То есть она не слышала, как я в душе плескаюсь, и вот подстерегла. Настигла. «Душ принимала?!» – «Ой, мамочка, прости, я завозилась, я не успела, я как из школы приду, сразу в душ пойду», – ну и все такое. А она меня схватила за руку – железная была у нее рука, я только тогда почувствовала. Потащила в ванную. У меня в руке портфель, я в ботинках. Она портфель у меня выдрала, схватила меня в охапку, прямо в школьной форме и ботинках поставила в ванну и пустила душ. Я так офигела, что даже пикнуть не смогла, стояла не шевелясь. Остолбенела, окаменела. Даже заплакать не успела. Мама меня из ванны вытащила, с меня вода течет, она мне в руку портфель и поволокла к двери. «Теперь, – говорит, – запомнишь, что от душа никаких отговорок не бывает!» И вытолкала меня за дверь. Ну, я немножко постояла в подъезде, пока вода стечет. Пошла в школу. Побежала, чтоб скорей просохнуть. В школе сказала, что меня только что поливальная машина облила. Так, со смехом сказала. Ну, все посмеялись, вот и всё…
– Не простудилась?
– Нет.
– Ну и слава богу, – сказал я. – А что мама?
– Да ничего мама. Я ей вечером сказала: «Мамочка, а можно я лучше буду в ванне мыться, а не в душе?» – «Да пожалуйста. Только вставать будешь на пятнадцать минут раньше. Пока воду нальешь, пока сольешь, пока ванну сполоснешь. Ну, и ложиться тоже не в десять, а без четверти». – «Хорошо, мамочка».
* * *
Хотя ничего хорошего. Эта моя знакомая сильно пила, а потом, уже в немолодом возрасте, покончила с собой.
История ужасная, но, увы, подлинная.
labuntur anni
ЛЮБОВЬ, КСЕРОКС И PDF
В одном вузе случайно услышал разговор двух женщин доцентского возраста.
– Звонит сегодня в половине восьмого, я еще в кровати! «Привет, прости, у тебя есть статья Хинсмана из восьмого номера “Паблик Ревью”? В пэдээф?» Кажется, есть, говорю, надо поискать. «Можешь мне срочно прислать?» Могу, говорю, а тебе зачем? «Это, – говорит, – не мне, а моей аспирантке». Вот ведь гад какой! Когда-то он для меня в Ленинку ездил и статьи ксерил! И мне домой привозил! А теперь я, значит, должна искать статью для его аспирантки? Это он нарочно?
– И что ты ему сказала?
– Чтоб позвонил вечером. Так нарочно или нет?
– Да конечно, не нарочно! Что ему, больше заняться нечем, кроме как тебя дразнить?
– Тогда скажу, что не нашла.
очарованье вдохновения
ДРУГОЙ ЧЕЛОВЕК
«Вдруг он превратился в другого человека, – написала мне одна моя знакомая. – Я влюбилась в сильного, энергичного, доброго, умного мужчину, который за три года сумел создать мощный бизнес. Потом мы развелись. Из широкого, щедрого, сердечного человека он превратился в сухого, скупого, пошлого. Пишет письма ребенку в таком стиле: “в дальнейшем необходимо учесть, что финансирование твоего образования…” Как будто бы тот человек умер, а вместо него какой-то комический сквалыжник. Тьфу! Что с ним сделалось?»
Да ничего.
Наверное, он всегда был такой. Просто в момент взлета всё отдано взлету. Бегун на дистанции прекрасен. Дирижер за пультом прекрасен. Генерал в штабе во время битвы – прекрасен. И так далее.
Мой близкий друг однажды в юности влюбился в женщину-хирурга. Перед операцией два дня (когда она готовилась), во время операции (он несколько раз смотрел на нее вместе со студентами через стекло) и пару дней после она казалась ему богиней. А так – это была обыкновенная тетенька, скорее даже мещанка, не очень умная, довольно жадная, себялюбивая, жестокая, по-медвежьи громоздкая и давящая в общении…
