– Да ничего она не упрется! Поломаем! У него самый лучший адвокат Франции, я же сказала! Уже заплачено. И вообще, я шесть дней семь ночей прожила в Париже как графиня. Я уже привыкла. Я свое графство никому не отдам!
газета – не только коллективный пропагандист
ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ
В конце 1970-х – начале 1980-х я очень любил читать газеты. Мы получали «Известия», «Комсомолку», «Московский Комсомолец» и «Литературную газету». Всё это я читал внимательнейшим образом, целиком, ничего не пропуская. Особенно же мне нравились статьи на темы морали. В те годы в газетах постоянно шла полемика о настроениях молодежи, о яде «вещизма» и «потребительства» – в общем, «о ценностях истинных и мнимых». Истинные ценности, как вы уже поняли, это поехать добровольцем на БАМ или собирать деньги для помощи Никарагуа, а мнимые – это покупать джинсы и переписывать западную музыку с эфира зарубежных радиостанций на кассетные магнитофоны. Некоторые статьи меня смешили, некоторые возмущали, третьи пугали, четвертые имели некое обаяние страстной проповеди.
Вот. Однажды к нам в гости пришла моя однокурсница с мужем, он был замечательный и даже, можно сказать, знаменитый журналист-газетчик. Сидим, выпиваем-закусываем, и я его помаленьку начинаю расспрашивать об этих морально-полемических статьях, напечатанных в его газете. Высказываю свои соображения по существу затронутых там проблем.
Вижу, он на меня пристально так смотрит. А я все развиваю перед ним свои идеи. Дескать, в статье журналиста такого-то, на мой взгляд, как-то слишком много и пышно говорится о бескорыстном труде, меж тем как уже лет десять с самых высоких трибун подчеркивают важность материального стимулирования…
Мой приятель выронил вилку, она громко упала на пол.
– А? – удивился я.
– Погоди… – сказал он, нагибаясь и доставая вилку из-под стола, а потом обтирая ее салфеткой. – Погоди, дай сообразить. Ты что? Ты читаешь всю эту херню, что мы пишем?! И не только читаешь, но и находишься с этой херней в диалоге?! Ты что, свихнулся?!
Налил себе водки, и выпил, и покачал головой.
не бойтесь ваших желаний – они все равно не исполнятся
ЭХ ТЫ, ДЕДУШКА МОРОЗ!
Один сравнительно молодой человек встал из-за новогоднего стола, прошелся по комнате, сел в кресло, прикрыл глаза и вдруг увидел, что перед ним стоит настоящий Дед Мороз. Подтянутый, с коротко подстриженной седой бородкой, в хорошем костюме; ботинки какие надо, часы на руке серьезные. И говорит:
– Ну, давай. Три желания, как положено.
Человек сказал:
– Во-первых, здоровье. Потом, чтоб я был самый богатый. И чтоб у меня была самая красивая женщина.
– Отлично! – сказал Дед Мороз. – Сделаем!
Щелк!
И видит человек, что он попал в какое-то нищее селение на берегу огромной реки. Страна какая – непонятно. Солнце шпарит. Народ тощий, голодный и едва одетый. А у него в поясе завернуты три серебряные монеты, за поясом медный кинжал, а в хижине под камнем – сушеные маниоки, запас на полгода. То есть он самый богатый в деревне. Поэтому и жена у него самая лучшая – крепкая, широкая, рукастая, почти без морщин. Но в каждой щеке три дырки, и в них цветные веревочки продернуты – для красоты. Остальные бабы вообще ужас – тощие, безгрудые и все как одна побитые оспой. А сушеных маниоков у него много потому, что он здоровее всех. Все мужики кругом чахлые, дохлые, ребрастые, кашляют, все в чирьях. А у него сила есть – мотыгой махать, землю рыхлить, маниоки дергать. А баба его их сушит. А народ вокруг его уважает.
– Ну как, – ехидно спросил Дед Мороз. – Нравится?
– Очень, – серьезно сказал человек. – Я здесь остаюсь. Мне хорошо. Я счастлив. Спасибо тебе, Дедушка Мороз!
– Да я ведь так, – засмеялся Дед Мороз. – Я просто на пробу. Для шутки. Не бери в голову.
– Ну и сука же ты! – сказал человек и заплакал. – Исчезни!
– Совсем нажрался? – спросила его подруга. – Когда успел? Эй, ты чего?
– Ничего, – сказал он. – Так, что-то в глаз попало.
этнография и антропология
ПАРАДОКСЫ ЖИТЕЙСКОЙ МУДРОСТИ
1.
От человека всегда сильно пахло котлетами. Свежими, домашними, вкусными. С размоченным в молоке хлебушком и, главное, с чесночком.
Поэтому его не повышали по службе и не брали на другую работу, а жена ему изменяла с какой-то презрительной легкостью, считая себя вправе.
Хотя она сама готовила ему эти котлеты, вот что удивительно.
2.
Один человек изменял своей жене довольно часто – пять, а то и шесть раз в год. В общем, примерно один раз в два месяца. Но он легко прощал себе эти измены. Потому что это была либо внезапная любовь, страсть, солнечный удар, шок, ослепление – и полная готовность все бросить и начать жизнь с чистого листа (чего, впрочем, никогда не случалось). Либо же – беззаботный и безобидный одноразовый секс, почирикаться в отпуске, в командировке или на даче, когда приехал присмотреть за мастерами, а соседка вдруг позвала помочь перетаскать дрова для камина. То есть либо что-то очень серьезное, либо уж совсем несерьезное. Кто бросит камень? Он, во всяком случае, сам в себя камнями не кидал.
Жена его знала об этих изменах через общих знакомых. Но молчала. Она сама изменяла ему и считала себя просто образцом нравственности, потому что сделала это всего два раза. Всего два любовника у нее было за двадцать лет жизни в браке, «причем не симультанно, а сукцессивно», смеялась она, подпуская умное иностранное слово, – то есть «не одновременно, а последовательно». За двадцать лет всего два любовника было, понимаете? То есть один был, а другой продолжался, потому что это были постоянные любовники. И секс на стороне у нее был гораздо чаще, чем у мужа, – раза три в месяц самое маленькое.
Говорят, они продолжают жить вместе.
3.
У одного сравнительно молодого человека была девушка, с которой он жил почти год. Сначала они просто наслаждались любовью, безо всяких взаимных обязательств, но потом она мало-помалу начала намекать насчет женитьбы. Он, конечно, делал вид, что ничего не понимает, но когда она поставила вопрос ребром, ответил: «А зачем? Ведь мы же взрослые люди! И довольно молодые к тому же, чтоб связывать себя узами гражданского состояния. Мы же любим друг друга! Что тебя, собственно, не устраивает?» То есть отказался на ней жениться. И она тут же с ним рассталась, прямо в тот же день.
Он не ожидал от нее такой резкости, сильно расстроился, но довольно скоро забыл о ней. Но потом – лет через десять – вдруг узнал, что она живет вольной богемной жизнью, меняет любовников, то у нее художник, то переводчик, а то вообще – давно женатый крупный деятель театра. Этот факт его очень сильно задел и оскорбил.
Однажды он ее подловил на какой-то тусовке и прямо спросил:
