2.
– Выгнала. Выгнала! Вы-ы-ыгнала! – то ли отчаянно, то ли торжествующе повторяла моя знакомая.
Она была красива необыкновенно. Метр семьдесят четыре. Высокая грудь, узкая талия, длинные ноги, стройная, спортивная. Натуральная блондинка, чуть смуглая, с чудесными зелеными глазами.
– Выгнала, – вздохнула она. – Опять то же самое. Знакомимся на вечеринке, танцуем, он меня обнимает, гладит плечи, легонько целует в макушку… Шепчет: «Поехали к тебе». Поехали. Едем в такси. Я все жду, когда он хоть слово скажет. Молчит, только обнимается. Приехали. Сели на диван. Я ему: «Расскажи что-нибудь», – а он тянется мне пуговицы расстегнуть, и все. Я ему: «Тогда у меня что-нибудь спроси», – а он шепчет: «Ты меня хочешь?» Я человеческого контакта хочу, интереса к себе хочу, а не тупого секса! Во мне, извини, много всякого содержания: и наука, я сотрудник академического НИИ, и политикой занимаюсь, агитатор-волонтер, люблю музыку, современную неоклассику, типа Уэббера! Я ему на все на это намекаю, а он только урчит и залезает, как кобель… Кто я для него? Личность или станок для трахания? Я его так и спросила: «Кто я для тебя? Человек? Или сисечки с писечкой на длинных ножках?» Он даже не понял, о чем я… Ну и ладно. Чао, бамбино, сорри. Разжиреть, что ли? Зубы испортить? Прыщами пойти по всей роже?
3.
Но вот кое-что очень важное, хотя тоже романтичное.
Много лет назад одна студентка рассказывала о Давиде Самойлове:
– Приходил к нам в институт такой один поэт. Вечер встречи в актовом зале. Пришли. Расселись. Вышел. Маленький, лысый, очкастый, и насморк у него. Как мужчина – нуль. Даже смешно. Начал читать стихи – всё. Поеду с ним на край света.
нам не дано предугадать
СОГЛАСИЕ
Разговор зашел о сексуальном согласии – о чем же еще говорить после обеда в мужской компании, тем более когда кругом сплошной Харви Вайнштейн и голливудские разоблачения?
«Было у меня два таких случая, – сказал один из нас, мой старинный приятель. – Вот первый. Ухаживал я за одной девушкой, своей однокурсницей, и вот однажды, чувствую, наступает прекрасный момент: я ее провожаю из гостей, мы оба немного пьяные, веселые, на улице поздняя осень, почти уже зима, холодно, мы оба без перчаток, у нее замерзли руки, я их грею в своих ладонях, дышу на них, потом расстегиваю куртку, прижимаю к своей груди – в общем, всё как в советском фильме. Как-то так само вышло, что мы поехали не к ней, а ко мне, у меня как раз никого дома не было. Уже на подходе к дому целуемся. Ну, что тут долго рассказывать: снимаем свитера или что там на нас было надето, бросаемся на кровать, она обнимает и гладит меня вполне, что называется, однозначно, и вот я уже совсем готов – и вдруг она: “Не надо”. Я, конечно, думаю, что это всё игра, я что-то ей шепчу вроде “надо, обязательно надо”, а она свое: “Не надо!” И главное, на полном серьезе! Я хоть и молодой совсем был, но все-таки умел различать, где человек притворяется, а где на самом деле правда. “Не надо, – шепчет, – прошу тебя”. А я, значит, штаны с нее стараюсь стащить. Она отбивается и чуть не плачет: “Не надо, не надо, умоляю!” На этом слове меня как водой окатило. Девушка, которая мне нравится, с которой я уже полгода как знаком, с которой я ходил в кино, дома у нее бывал, знаю, как ее родителей зовут? – она меня умоляет. Умоляет, понимаете? Ну я же не скотина! Я ей говорю: “Всё, всё, моя хорошая, прости, не бойся…” Лег на спину, подложил руку ей под голову, погладил ее по макушке, по плечу. Лежим так минуту, две, пять. За окном ночь. Редкие машины проезжают. Какая-то вывеска на доме напротив мигает – то зеленым, то синим, то красным. “Храните деньги в сберегательной кассе”, типа. Или “Пейте томатный сок”. Она вдруг встает, натягивает свитер, идет к двери.
– Ты куда? – встаю следом.
– Лежи, мужчина! – усмехается через плечо и идет в прихожую.
Оделась и вышла. Я потом встал, за ней дверь запер.
А второй раз вообще чудесный.
Я был влюблен и сделал предложение. А она мне отказала. Причем не просто “нет”, а со смехом и издевкой. “Ты что, мыла объелся? Посмотри на себя и на меня! Чтоб я – я! – да за тебя – за тебя! – замуж?” Ну, ладно. А мы с ней работали вместе. На одном этаже, хотя в разных отделах. Проходит месяц, другой. Вдруг встречаемся на лестнице. Она стоит, курит. Я тоже вышел покурить и, значит, с ней столкнулся. Не убегать же! Подхожу, достаю сигареты. Она улыбается, чиркает зажигалкой, дает мне огоньку и говорит:
– Не обижаешься?
– Да нет, – говорю. – Какие обиды? Жизнь.
– А если я сейчас скажу “да, я согласна”, что тогда?
– Тогда поговорим, – улыбаюсь. Все-таки она мне очень нравилась, я все еще любил ее, наверное. – Поговорим, обсудим перспективы…
– Смешной ты, – говорит она. – Вот если бы я была на твоем месте, я бы после этого, после того как я тебя вот так послала, я бы знаешь что? Я бы меня, – она в себя пальцем потыкала и почему-то перешла на мужской род: – Я бы такую тварь избил, изнасиловал, а потом бы, конечно, не женился! Так что все нормально. Правильно я тебя послала!
Бросила сигарету и ушла.
Вот. Так что с тех пор, – завершил рассказ мой приятель, – с тех пор я вступаю в серьезные отношения с женщиной только после ясно и недвусмысленно выраженного согласия. Моего!»
что мне до шумного света?
ГРАФИНЯ
– Поехала в Париж и прямо в самолете познакомилась с настоящим французским графом! Говорит по-русски свободно, без акцента, потому что его мать – из русских эмигрантов. Тоже графиня, между прочим. Аристократы – они в основном на своих женятся.
В Париже сразу стали жить вместе. В гостинице, в моем номере, взрослые же люди! Все равно кровать двуспальная, я доплатила какую-то ерунду за второго человека, что-то вроде в сутки двадцать евро и десять – за завтрак для него. У него просто денег не было. Вообще! Потому что ему мать все карточки заблокировала, они поссорились. Так что я его в кафе кормила обедом и ужином. Платила незаметно, чтоб не обидеть. Аристократы вообще страшно щепетильные в смысле денег. А так-то он очень богатый. Особняк в Париже, вилла на море. Даже две виллы! Другая в горах. Но туда сейчас нельзя, потому что он с матерью в ссоре. Мать всем рулит, а отец старый и безвольный.
Он меня очень любит. Но прямо сейчас жениться не может, иначе отец его из завещания вычеркнет. Отец совсем у матери под каблуком, страшное дело. А мать хочет, чтоб он женился на одной бельгийской баронессе. Тогда она ему выделит часть имущества. Вторую виллу, которая на море. А потом он разведется с этой баронессой и приедет за мной в Москву. Ему только нужны деньги на очень хорошего адвоката, чтоб составить правильный брачный контракт с этой баронессой. Я девчонкам свистнула в Контактик, они в два дня девятьсот шестьдесят евро собрали и мне на карточку кинули. Он говорит, что как раз хватит.
– А вдруг эта баронесса упрется, и мать его упрется?
